— Что привело тебя ко мне, сын мой?

Сбигнев рассказал ему все как на духу.

Старец пожевал синими бескровными губами, погладил длинную бороду и, устремив на воеводу быстрые глазки, промолвил:

— Никто не вправе лишать жизни живое существо. Боги дают им жизнь, только они вправе отнять ее.

— Но как же войны, когда гибнут тысячи?

— Люди в сражения идут добровольно. Кто-то защищает родину, кто-то имеет свои интересы. Человек распоряжается своей судьбой сам, здесь боги бессильны.

— Но я люблю ее! Я эту любовь ждал всю свою жизнь. Неужели я должен отказаться от нее?

— Любовь нельзя купить никакими богатствами. Человек не может по своему желанию и хотению полюбить кого-то. Любовь нисходит на него по великой щедрости бога Леля и богини Лады. Их надо молить, чтобы они ниспослали великое чувство тебе и тому человеку, которого ты любишь.

— Так, значит, все мои старания, все мои муки бессмысленны?

— Увы, это так.

Сник после этого разговора Сбигнев. Ходил, будто в воду опущенный, отрешенный от всего мирского. Что-то говорил своим подчиненным, что-то выслушивал и отдавал приказания, но мысли его были где-то далеко, он вроде бы жил в каком-то особом, воображаемом мире.

Как-то зашла Денница. Он не видел ее несколько дней, с тайной надеждой глядел в ее полные доверия и признательности глаза:

— С чем явилась, Денница? Что ты мне хочешь сказать?

В его душе теплилась надежда, что она начнет говорить о своей любви к нему, о своем желании остаться с ним навсегда, но первые же ее слова развеяли всякие надежды.

— Воевода… Сбигнев, — тотчас поправилась она, — я бы хотела обратиться к тебе с просьбой решить мою судьбу. Я полюбила Преслава, он зовет меня замуж. Позволь мне ответить согласием… Ты для меня больше чем отец родной, без твоего слова я не решусь на такой серьезный шаг.

Сбигнев почувствовал, как что-то остро и сильно кольнуло его сердце, оно забилось часто и неровно.

Ответил:

— А ты уверена в своих чувствах к нему?

— Да. В последнее время я только и думаю о нем.

— Но он такой ветреный и непостоянный малый. Будет ли он тебе надежной опорой в твоей жизни?

— Он с другими такой. А меня он любит, клянется в вечной верности и преданности…

Все мы обещаем женщинам золотые горы, чтобы добиться от них самого важного, а потом хоть трава не расти…

Но ответил:

— Не буду возражать против вашей свадьбы.

Денница поцеловала его в щеку и убежала, веселая, радостная.

А он лег на кровать и невидящими глазами уставился в потолок. Вот такая она, жизнь… Вроде бы ухватил он жар-птицу за перья, уже держал ее в руках. Но явился хлыщ, молодой, статный, красивый, умеющий говорить складные ласковые слова, и увел ее, мою красавицу, мою лебедушку, мою прелестницу, мою мечту. Увел диву дивную, чудо чудное… Как же дальше жить мне, горемычному?

Свадьбу сыграли славную. В разгар ее к Сбигневу подсел Преслав, пьяненький, хотя согласно старинным обрядам молодоженам не положено было принимать хмельных напитков. Обнимая его, говорил горячо, напористо:

— Ох, тестюшко дорогой, удружил ты мне. Сроду не встречал я такой славной девицы, как Денница!

— Не отец я ей и не тесть тебе! — противился Сбигнев.

— А мне наплевать! Чудную женщину я получил в жены, это главное! А тесть ты мне или не тесть, какая разница! Давай выпьем! Жили мы дружно, делить нам с тобой нечего. Через пару-тройку дней отправимся с Денницей во владения моего племени, и станет она княгиней, и будут перед ней преклоняться все мои подданные!

Слег в постель после свадьбы Сбигнев. Вроде бы и не было у него серьезной болезни, ворочали и переворачивали его тело лекари и кудесники и ничего не находили ни в его сердцебиении, ни в его дыхании, ни в чем другом, что было им доступно исследовать. Согласно решили:

— Старческий организм. Всему свое время.

А тут стали поступать вести, горше одна другой. Отказалось подчиняться Само племя седличан, его поддержали зличане и дулебы, выжидательную позицию заняли сермичане и хебани… Авары перешли Тиссу и заняли Паннонию. Держава Само разваливалась на глазах.

К постели Сбигнева пришел Само, сказал несколько ободряющих слов. Но вид его был уже не тот, что несколько месяцев назад.

— Поправляйся, воевода, — пожимая руку Сбигневу, говорил он. — Мы с тобой таких делов натворим! Соберу силы, разгромим аваров и вернем Паннонию. Призовешь свое племя, мы выберем из него крепких воинов, побьем не только аваров, но и все соседние народы…

Но чувствовал Сбигнев, что хоть и говорил громкие слова Само, но не верил он в свои далекие предначертания…[3]

— Так остаешься на земле чешской и борешься за новые земли? — спросил Само.

— Дружина моя обескровлена в боях, сам я немощен и хил. Решил я вернуться к своему племени.

— Как знаешь, воевода. Не в моих силах задержать тебя. Прикажу я снабдить тебя всем необходимым в дорогу, ни в чем вы не будете нуждаться. Это моя последняя благодарность за все, что ты со своей дружиной сделал для меня.

Через неделю словене выступили в дальнюю дорогу. Сбигнев был так слаб, что его положили в возок, застеленный пуховой периной. Он на глазах терял силы. Когда пересекли польскую границу, попросил остановиться и обратился к военачальникам и дружинникам, окружившим его:

— Братия! Чувствую последний час свой. Похороните меня там, где я испущу последнее дыхание. Руссиния, моя родина, перестала существовать. Земля поморян никогда не будет отчим краем для словен. Мы теперь племя беспризорных людей. Пытался я отвоевать частицу земли, но все старания оказались напрасными. Как умру, выройте для меня могилку, насыпьте над ней курган, чтобы с неба увидел я свое последнее пристанище. Погляжу, вспомню свою бурную жизнь, наполненную войнами и сражениями…

Он хотел добавить — и любовью, но промолчал, закрыл глаза и отдал себя вечности.

Прошло несколько месяцев после того, как осело племя словен на поморской земле. У Словена и Гудни родился сын — Светозар.

Перед рождением Светозара Гудни приснился сон, она пересказала его Словену:

— Явилась мне богиня наша германская Фрейя — мать богов и мира. У вас она называется Лада. Явилась она ко мне неожиданно, внезапно, высокая, красивая, длинноволосая, протянула ко мне руки и сказала приятным, завораживающим голосом:

— Счастье тебе подарила я, такое счастье, которое будет согревать тебя всю жизнь. Пройдет девять месяцев и родишь сына. Но будет он не как все, а станет отличаться умом и поражать всех людей своими способностями.