— Мне-то что, — ответила Сянява, а у самой на глаза слезы навертываются…

— Влюбилась, что ли? — строго спросила Ильмера.

— Понравился очень…

— Ну и дура.

Прощаясь, Сянява спросила:

— Пойдем сегодня вечером на луга?

Каждый вечер на лугах возле реки Мутной собиралась молодежь. Приходили словене, являлась и финская молодежь. Было весело: зажигались костры, водились хороводы, играли свирели, рожки, сопели. Ильмера гуляния почти не посещала, они ей были неинтересны. Потому ответила:

— Иди. Я чем-нибудь займусь дома.

— Может, у тебя свидание с Дыбко? — подозрительно глядя на подругу, вдруг проговорила Сянява.

Ильмера удивленно уставилась на нее:

— Ты что — сдурела?

— И ничего не сдурела. Видела, как ты его охаивала, он и такой, он и эдакий. Это потому, чтобы я на него внимания не обращала!

Ильмера некоторое время не знала, что ответить.

Наконец сказала:

— Иди и лови своего Дыбко!

Резко повернулась и направилась во дворец.

Сянява догнала ее:

— Ну ладно, Ильмера, прости меня. Сбрякнула, не подумавши.

— Надо думать.

— Просто девчонки так поступают. Наговорят, наговорят на того, кто нравится, отобьют желание у своих соперниц, а потом встречаются спокойно.

— Я тебе не другие девчонки. Я твоя подруга.

— Давай забудем про этот разговор. Забудем, а?

Умела подольститься Сянява. Скоро подруги разговаривали, будто и не было между ними размолвки.

— Кто за кем зайдет? — спрашивала Сянява. — Хочешь, я у твоих ворот подожду, хочешь — наоборот.

— Давай наоборот.

Они рассмеялись, разошлись по домам.

Молодежи на лугах собралось, как никогда. Наверно, потому, что вечер выдался тихий, теплый. В небе ни облачка, на западе догорала зеленовато-красная заря, природа отдыхала после знойного дня. Подруги, взявшись под руки, прохаживались среди гуляющих. Наконец Сянява увидела Дыбко, у нее подкосились ноги, она стала потихоньку поднывать:

— Вокруг него столько девушек… Все они такие красивые… Он на меня даже не смотрит…

— Пройдемся мимо. А на таком расстоянии разве он тебя заметит?

— Боюсь. А вдруг он при всех надсмеется надо мной?

— С какой стати? Ты иди и не гляди на него, будто не знаешь совсем. Если он о тебе думает, то заметит, а если нет…

— А что, если нет?

— Ничего. Пройдем мимо, а потом уйдем в какой-нибудь хоровод.

— Ага, легко сказать — уйдем! А меня сами ноги несут к нему. Как мне быть?

— Какие же вы, влюбленные, зануды. И так не эдак, и эдак не так.

— Будто сама никогда не влюблялась.

— Никогда. Думаю, и любви на свете нет никакой. Так, одни выдумки и капризы.

— Вот влюбишься, тогда узнаешь!

— Еще чего!

Разговаривая, они прошли мимо группы парней и девушек, среди которых стоял Дыбко. Он на них не обратил никакого внимания. Сянява готова была расплакаться:

— И зачем только согласилась с тобой пойти на конюшню.

— Ладно хныкать, — шикнула на нее Ильмера. — Пойдем встанем в этот хоровод.

— Ничего не хочу! Никуда не пойду! Веди меня домой! — раскапризничалась та.

— Ну, домой так домой, — вдруг охотно согласилась Ильмера.

Она было повела ее в сторону города, но та утянула вновь к молодежи, где находился Дыбко.

— Я ему, наверно, взглядом дырку на затылке просверлила, а он на меня даже не глянул, — тихо жаловалась Сянява, покорно следуя за подругой.

Они прошли уже шагов двадцать, как вдруг сзади их кто-то легонько обнял, а потом раздался веселый голос Дыбко:

— Ищу, ищу их по всему лугу, а они вот где прогуливаются!

Затем он взял обеих под руки и повел по лугу. Они подходили то к одному, то к другому костру, стояли, наблюдая за забавами молодежи, слушали хороводы, которые разыгрывали различные картинки: то как выбирали невесту, то чествовали светлого князя, то сватали девушку, то высмеивали ревнивых мужа и жену.

В моем муже правды нет,

С чужой женой знается,

Со мной же ссорится,

Надо мной же издевается.

Чужой жене башмаки,

А мне, младой, фифи!

Чужой жене сережки,

А мне одни слезки.

Я ж мужа одарю,

Рубашку ему сошью.

Сошью из полотна,

Из дерюжного конца!

После гуляния они прошлись до княжеского дворца, здесь Дыбко и Сянява распрощались с Ильмерой и растаяли в темноте ночи. А Ильмере почему-то стало так печально, так грустно, что она чуть не расплакалась…

Еще две недели встречались Сянява и Дыбко, а потом объявили о предстоящей свадьбе. Поздравить молодых пришел князь Словен, пожелал счастья молодым, а всем остальным холостым и незамужним посоветовал брать пример с Дыбко и Сянявы, которые породнили славянский и финский роды…

По привычке Ильмера иногда заходила к Сяняве в гости, но той всегда почему-то было некогда. Она торопливо встречала подругу, на ходу о чем-то говорила, что-то отвечала и, сославшись на занятость, убегала по своим делам. «Да, — как-то сказала себе Ильмера, — к замужним как ни приди, всегда не вовремя!» Она поняла, что потеряла подругу и осталась вновь одна.

Теперь ей понравилось прогуливаться по пристани. Там стояли суда из различных стран. Грузились и разгружались товары, все торопились, куда-то спешили, слышались громкие крики, всплески веселого смеха. Особенно интересно было наблюдать отход корабля от пристани. Еще бы: их ждали просторы морей и дальние, загадочные страны! Как бы ей хотелось отправиться вместе с ними! Родись она мужчиной, нанялась бы на какое-нибудь судно и уплыла, чтобы развеять скуку и однообразие серой жизни…

И, будто чувствуя ее настроение, моряки кричали ей:

— Красавица, садись на наше судно!

— Найдем тебе за морями прекрасного принца!

— Станешь царевной, повелительницей морских просторов!

Как-то, прогуливаясь по пристани, взглянула она вдоль реки и замерла в изумлении: из-за поворота выплывал корабль необычайной красоты. Был он узким в корпусе, с искусно изогнутым длинным носом, увенчанным какой-то сказочной фигурой. Но не это главное. Все его мачты, реи и канаты были расцвечены флажками всевозможных расцветок, они трепетали на ветру, и казалось, корабль был воздушным, он вот-вот оторвется от воды и поднимется в воздух, паря над рекой, лугами и лесами…

И тут зазвучала музыка, судя по всему, играли гусли. Играли складно, проникновенно, звуки над рекой лились просторно, широко, вольготно, они западали в душу, от них щемило в груди. Кто-то изливал свою тоску по родине, радовался прибытию в отеческие просторы, торжествовал победу над теми трудностями, которые пришлось перенести в долгом, нелегком пути. И так эта музыка полнокровно слилась с красочным видом корабля, так дополнила его, что Ильмере на короткое время даже показалось, что судно уже взлетело над рекой и стремится ей навстречу…