мне славу специалиста по уничтожению бункеров в 13-й роте. Пораженный снарядом с моей помощью большой бункер в Демянском коридоре, однако, привлек нежелательное внимание ко мне со стороны врага.

В это время Красная армия начала устанавливать громкоговорители на передовой, которые вели пропаганду, перемежаемую угрозами, на чистейшем немецком языке. Приблизительно неделю спустя после уничтожения бункера один наш ротный пехотинец спросил меня, слышал ли я, как русские в обращениях по громкоговорителю упомянули мое имя.

Я ответил отрицательно, и он сообщил, что угрожали лично мне. Было во всеуслышание заявлено: «Люббеке, когда мы поймаем тебя, то отрежем тебе!..» Видимо, какой-то попавший в плен немецкий солдат был осведомлен о моем участии в уничтожении бункера.

Я воспринял эту угрозу вполне серьезно. Совсем недавно имел место случай, когда захваченные русскими фельдфебель и унтер-офицер одной из рот нашего полка были кастрированы. Их тела мы обнаружили на следующий день, бойцы умерли от потери крови.

Такая жестокость со стороны красноармейцев еще больше укрепила нас в намерении всеми способами постараться избежать плена, вплоть до совершения самоубийства. Такое умонастроение коренным образом отличалось от нашего настроя во время Французской кампании. Если бы я попал тогда в окружение, то сдался бы, веря в то, что со мною будут обходиться гуманно.

Верховное командование приняло стратегическое решение вывести все войска из Демянского котла и в начале февраля начало эвакуацию техники. 17 февраля был получен официальный приказ о начале всеобщей эвакуации. Несмотря на постоянное давление со стороны советских войск, немецкие войска отошли в полном порядке. 58-я пехотная дивизия вышла из котла 24 февраля[37].

Новгород. Март 1943 г.

В начале марта 1943 г. наша дивизия вернулась на северный берег озера Ильмень и заняла новые оборонительные позиции под Новгородом, недалеко от места нашего расположения прошлой осенью. Теперь толстый слой зимнего льда покрывал озеро, и части Красной армии могли предпринять «сухопутную» операцию.

В течение следующих недель мы отбили все атаки противника через замерзшее озеро с катастрофическими для него последствиями, поскольку наступавшие части можно было обнаружить на значительном удалении в условиях открытого пространства. Русским даже ночью было трудно наступать, поскольку мы включали прожекторы, лишь только мы слышали, как кто-то приближается к нашим позициям.

Когда противник пытался переходить в атаку, наша тяжелая артиллерия открывала по нему уничтожающий огонь; все это происходило примерно за 3 километра до наших позиций, так что из-за дальности расстояния мы даже не открывали огня. Когда снаряды разбивали лед, людей и снаряжение медленно затягивала темная холодная вода.

Войска Красной армии предприняли атаку силами до батальона на позиции соседнего с нами полка, применив большие моторные сани и понадеявшись, что они смогут пересечь замерзшее озеро прежде, чем наши части успеют помешать им в этом. Они подошли совсем близко, но, понеся тяжелые потери, отступили.

Относительная безопасность наших позиций под Новгородом давала нам время для краткого отдыха. Для немецких солдат наиболее близкой частью русской культуры была баня, которая обычно строилась в 50 метрах от русской избы. Напарившись в бане, мы выбегали и бросались в снег, чтобы охладиться. Кто-то голым начинал играть в снежки, кто-то бегал наперегонки, сразу же забыв о войне.

Несмотря на удачную эвакуацию Демянского котла и на незначительные с тактической стороны победы под Новгородом, наш боевой настрой в 1943 г. начал неуклонно снижаться. Для группы армий «Север» наступило время оборонительной войны, целью которой было удержать завоевания 1941 г. Военная инициатива перешла к русским.

Мы также отдавали себе отчет о небывалом поражении немецкой 6-й армии под Сталинградом[38]. Окруженные Красной армией в ноябре 1942 г., немецкие войска – те солдаты, кто выжил, – были вынуждены капитулировать 2 февраля 1943 г. Катастрофа была столь масштабной, что даже министерство пропаганды Геббельса не могло ее скрыть. В то время как в России быстро росли потери вермахта, наши семьи на родине все больше начинали страдать от бомбардировок англо-американской авиации.

И все же, после двух лет войны, мы удерживали значительную часть вражеской территории и сохраняли веру в окончательную победу Германии. Наш боевой опыт убеждал нас в превосходстве как наших войск, так и техники. Наши генералы и офицеры также разделяли нашу уверенность и создавали для нас тактическое преимущество на полях сражений. Мы верили, что немецкая промышленность продолжит поставлять нам качественно лучшее оружие, чем у противника.

Даже после Сталинграда мы были уверены, что победим в оборонительной войне. Силы Красной армии постепенно истощатся в кровопролитных атаках, которые наносят нам относительно небольшой урон или вовсе безуспешны[39]. Мне казалось, что Советский Союз согласится на мирные переговоры, которые закрепят за Германией ее значительные территориальные завоевания.

Руководство войсками и тактика

Так же как Сталин контролировал все и вся в Советском Союзе, Гитлер обладал высшей властью в Германии. Только после войны мне стало предельно ясно, что Гитлер вел постоянную борьбу с военачальниками вермахта в ходе принятия военных решений. По мере того как война набирала обороты, генералитет и армия все больше подчинялись его желаниям.

Не подозревая об ошибках Гитлера в руководстве и о политических конфликтах в верхах, мы никогда не задавали вопросов по поводу принятых военных решений, а если и начинали сомневаться, то такое происходило только в конце войны. Наблюдая за профессиональным руководством войсками в полевых условиях, немецкие войска на фронте относились с большим уважением к офицерскому корпусу. Если офицерам не мешали принимать тактические решения на поле боя, то вмешательство сверху на уровне командования корпусов, армий и групп армий приводило ко многим ошибкам в области стратегии.

В Красной армии вмешательство коммунистического политического руководства в военные операции было еще большим. В отличие от вермахта, в Красной армии в каждой роте и выше были политруки. Они были уполномочены принимать тактические решения на уровне роты: какими силами и на каком участке фронта вести боевые действия. Хотя у русских было много способных командиров, хорошо разбиравшихся в вопросах тактики, присутствие в подразделениях и частях политруков мешало их действиям во время боя. Это постоянное вмешательство политического характера во многом объясняет превосходство немецких войск в тактике. По мере того как политруки все больше начинали влиять на принятие решений в развертывавшихся боевых действиях, в армии росли бессмысленные потери среди личного состава. Основываясь на собственном боевом опыте и данных немецкой разведки, полученных от захваченных в плен русских солдат, я могу предположить, что, возможно, четверть всех потерь, понесенных Красной армией, были вызваны вмешательством политруков.

Немецким солдатам на фронте было понятно, что советские политические лидеры и офицеры рассматривают рядового солдата