И мы решили — о дате самой биопсии Юле не сообщим. Потом уже, через три дня, когда результаты будут готовы, мы выслушаем их вместе, и вместе будем решать, как быть дальше. Владке я сообщил, чтобы она готовилась назавтра — все будет именно завтра. Я чувствовал, что понимаю нечестно, но и просто бездействовать я больше не мог. В конце концов, хуже уже точно не будет, мне кажется, это в принципе невозможно.

Я конечно же ошибался, но сейчас не об этом. Утром в назначенный день я проснулся, как обычно. Юля тоже проснулась, но не поднималась с постели, что на неё очень не похоже. Она словно потеряла интерес к жизни. Я сказал себе — надо бы доехать до папаши. Пожалуй, его появление должно неплохо Юльку встряхнуть и отвлечь. Надо будить в соседке отцовские чувства относительно старшей дочери. В конце концов, из всего надо извлекать выгоду по максимуму…

Как ни в чем не бывало вышел на улицу. Я просто еду на работу, да. Лгать жене, тем более в таких важных вопросах было непривычно, мало того — неприятно. Но тогда я ещё надеялся, что этот тупиковый период нашей жизни останется позади, что все наладится… На деле я поехал на дачу, забирать Владку на биопсию. Ожидал, что она будет меня ждать, но несколько ошибся.

Начнём с того, что у ворот стояла машина родителей. Я напрягся. Нет, маму с отцом я люблю и уважаю, и никогда не стыдился показывать своих чувств, не такое воспитание. Просто очень неожиданно, непонятно, что они надумают и к каким выводам придут. Бросил свое авто, кое как приткнув у обочины, бросился в дом, забыв запереть за собой калитку. Разыолновался не на шутку. А они… они чай пили.

— Вы что делаете? — растерялся я.

— Чай пьём, — указала на очевидное мама. — С вареньем трех видов.

— Эммм… понятно.

Я пытался по Владе понять, что вообще происходит, что тут мои родители делают, что им известно… конечно, они имели право здесь быть, но с хлопотами нового дома, внучкой, пользовались им не часто.

— Они просто за банками приехали, Юр, — спокойно объяснила Влада. — А банок здесь море, правда часть я от скуки использовала. Зато теперь мне есть кого угостить своим вареньем.

И улыбнулась так, что от сердца отлегло. Мои родители — одни из лучших людей в этом мире, но у меня какая-то паранойя появилась, что Владку обидят. Всё будет хорошо. Сейчас вот чаю попью, с тремя видами варенья, слово не случилось ничего, а потом поеду реально на встречу с судьбой.



Для меня мама всегда была чем-то невозможным. Недостижимым. На чужих мам я смотрела с трепетом, завистью и даже немного страхом. Мама — существо с другой планеты. Со временем отношение сгладилось, я выросла, даже сама мамой побыла — три дня. Но оказывается, до сих пор немного теряюсь. Юркины родители приехали внезапно, но они и предупреждать не обязаны, дом их, я здесь гостья, можно сказать, незваная. Я улыбаюсь, чайник поставила, а внутри все дрожит. Всё думаю, насколько моя футболка просторна. У меня шестнадцатая неделя пошла, живот вдруг вспомнил, что ему самое время округляться, ещё незаметно почти, но… женщина то поймёт, тем более если она сама мать двух детей.

И чувствую я себя так, словно не суррогатная мать вовсе, а коварная любовница — разлучница. Вот глупости, а из головы не выкинуть.

— Вы увлекаетесь… вареньями?

И на меня смотрит. Глаза улыбаются лукаво. Глаза, как у Юрки. Красивые, хоть и подернулись сеткой морщин. Я уже заочно люблю эту женщину, хотя бы за то, что она родила Юру, но все равно боюсь.

— Нет. Наверное, в первый и последний раз этим занималась. Просто неожиданно оказалось, что это здорово увлекает.

— На Пал Палыча похож щенок, — вдруг сказала она. — Жил у нас пёс… Жутко страшный и невероятно умный. Ну, давайте чай пить, раз уж такое дело?

Она, как и Наташа, не смущалась почём зря и не лезла за словом в карман. Я успокоилась. Расслабилась. Даже поняла — славно, что они приехали. Я с рассвета себя поедом ем, боясь предстоящей биопсии, а так вон сижу, варенье лопаю клубничное. Но приходу Юрки все равно обрадовалась. Раньше, когда я видела его совсем редко, при встрече у меня буквально шкалило давление, коленки подгибались. Теперь… легче, но одновременно труднее. Я запуталась совсем.

С родителями мы распрощались скоро и уехали в город. Меня ждала биопсия, Господи, какое страшное слово, я сразу об онкологии думала. И от этого слова, от этой процедуры зависит будет ли жить малыш внутри меня.

— Я буду рядом, — напомнил Юра. — Юльке сообщу вечером. Конечно, кричать будет, но как-нибудь переживу.

И руку мою своей накрыл. И правда легче, жаль ненадолго. В клинике для начала анализы сдала все. Из вены — Юрка рядом. Снова думаю, что Юле невероятно повезло, так, как везёт далеко не каждой. Уж не мне точно. И пусть эти минуты я по сути кражу у неё, успокаиваю себя тем, что взамен дам ей ребёнка. Возможно… А вскоре я уже в халатике и шапочке лежу на кушетке. Вокруг меня несколько человек, большей частью уже знакомых, все же бываю я здесь часто. Процедура забора ткани хориона будет проводиться одновременно с монитором УЗИ. Здесь несколько специалистов, они лучшие в нашем городе… Юра не скупится.

— Вы будете присутствовать? — спросил врач у Юры.

А тот на меня смотрит. Мне страшно. И самой процедуры боюсь — здоровая игла просто проколет мой живот. И будущего для малыша боюсь… Я хочу, чтобы он рядом был. И мой умоляющий взгляд Юра понял правильно.

— Буду.

— Это несколько неэтично…

— Я такой же биологический отец этого ребёнка, как моя жена. Её вы допускали на процедуры. Чем я отличаюсь, наличием члена? Поверьте, я его вынимать не буду…

И сел на стульчик, что придвинут к кушетке. Уверенно взял мою руку в свою. Я знаю, у Юльки здесь многие прикормлены. Но они понимают — кормушка это Юра. Юлька хорошо зарабатывает, но она не потянула бы многолетнюю гонку за ребёнком, которая озолотила эту клинику. Понимают и спорить не решаются.

Мой живот совсем голый. Ноги в тонких, выданных медсестрой чулках тоже почти обнажены. Хорошо, что трусиков не видно, пеленкой прикрыться все же разрешили. Неэтично… Неэтично много лет любить мужа сестры и наслаждаться тем, что в животе его ребёнок. Остальное — пфф. Ерунда.

А ассистент готовится. Позвякивают инструменты. Я вижу иглу для забора материала, она такая длинная. Мне кажется ею можно просто проткнуть малыша насквозь. А он такой маленький… а я его единственная защита.

— Закрой глаза, — советует Юра. — Я здесь, я рядом. Я все проконтролирую. Не смотри на иглу, не думай. Просто доверься мне.

У меня начинаются панические атаки при заборе крови из вены. Мне кажется, что из меня вытягивают душу. А сейчас игла просто проткнёт мой живот, живот, в котором растёт ребёнок, движения которого я уже чувствую. Господи, ну где мои мозги были, когда я вообще согласилась на эту беременность?