планетку он не сможет. И он и не пытался этого делать, ему вполне хватало власти над своим заблокированными куполами городами.

Да, конечно, у Либератора было Духовное Перводрево...

Вот только вскоре выяснилось, что мощь Либератора после обретения всех масонских Тайн особо не возросла. Ибо Либератор, как и я, был не вполне человеком. Его искореженная адом душа потеряла остатки человечности, так что в полной мере овладеть Духовным Перводревом не могла.

А Материального Древа у Либератора не было.

Я же знал, где Материальное Древо, Алёнка успела раскрыть мне эту тайну перед своей смертью. Вот только я за год так ни разу никому и не рассказал этой тайны, и не собирался этого делать и впредь.

Я даже думал о тех координатах на Мальте, про которые мне рассказала Алёнка, с осторожностью.

Ибо если Либератор вдруг узнает, где Материальное Перводрево — миру конец. И уж тем более я не пытался сам добраться до Мальты и того места, где было скрыто Древо.

Я мог бы попробовать сделать это год назад, когда сам был божеством, но тогда мне просто не хватило времени — я всё его потратил на спасение моих жен.

Теперь же даже просто двигаться в сторону Мальты было опасно. Малейшая ошибка с моей стороны — и Либератор поймет, куда и зачем я иду. И тогда он опередит меня и завладеет Материальным Древом.

Так что от плана добраться до Перводрева я отказался. Риски были слишком высоки.

Я поставил себе иную задачу, на мой взгляд реалистичную. Я просто выживал и помогал выживать моим людям. Ну и копил силы, чтобы выступить против Либератора. Когда-нибудь, когда настанет подходящий момент...

Но пока что Земля была под властью монстра, хоть и не полностью.

Хуже всего было тем, кто остался в городах, под куполами Либератора.

Да, городское население сохранило доступ ко всем благам цивилизации — медицине, электричеству, водопроводу, центральному отоплению...

Вот только плата за это была слишком высока.

Людей больше не выпускали из городов, разве что военных на очередную карательную акцию. Ну и еще радикальных масонов, разумеется. Эти ходили везде свободно.

О том, что происходит в городах под куполами, я знал только по слухам, а еще из донесений Чуйкина, который был у Либератора канцлером.

Я поддерживал с Чуйкиным связь через сложнейшую и частично магическую систему связных, хотя лично не видел свирепого барона уже почти год.

Чуйкин верно служил Либератору и исполнял все его указания, я сам настоял на этом. Ибо для меня информация, которую поставлял мне Чуйкин, была крайне ценной. Кроме того, жертвовать собой и сопротивляться Либератору для Чуйкина не было никакого смысла.

Всепланетное государство Либератора называлось Земшарным Союзом, и канцлер никакой реальной политической роли в этом государстве не играл. Либератор лично управлял сразу всем, он сам рассматривал даже самые мелкие вопросы. Это была абсолютная тирания одного человека, а точнее — одного монстра. Так что если Чуйкин сбежит со своего канцлерского поста — ничего не изменится. Его место просто займет другой радикал.

А оставаясь канцлером Чуйкин мог не только поставлять мне информацию, но и частично саботировать приказы Либератора.

От Чуйкина я и знал о том кошмаре, который творится в выживших городах под властью радикальных масонов.

Люди там жили впроголодь. Еда и даже одежда, и прочие предметы быта были по карточкам. Вроде бы по карточкам там даже рожали детей, Либератор лично решал, кому можно размножаться, а кому нельзя. Разумеется, право завести ребенка получали, как правило, военные и спецслужбисты, верно служившие Либератору.

Они же имели лучшее жилье и усиленные пищевые пайки.

Культ Либератора в городах стал обязательным. Каждый горожанин обязан был ежедневно присутствовать на массовых молитвах, которые обычно заканчивались человеческими жертвоприношениями. Любые другие религии были запрещены. Волхвов и священников почти всех убили.

Вообще, в городах у Либератора почти каждое преступление каралось смертной казнью, даже опоздание на работу...

Вот в этом смысле Либератор, конечно, был молодец, он построил общество почти что без преступности, ибо за гражданами наблюдали круглосуточно. Казаки и радикальные масоны имели право войти в любое жилище и проверить в достаточной ли мере там почитают Либератора.

Выходных дней почти не было, люди гнули спины на работе по пятнадцать часов в сутки, получая за это карточки на еду.

Праздник непослушания и та вольница, которую Либератор объявил в первую неделю своего правления, закончились логично — тиранией хуже прежней.

Либератор был в своем стиле — его режим вобрал в себя все худшее от всех политических течений. Но Гностический Либератор полагал это СПРАВЕДЛИВЫМ.

Никаких восстаний против его власти в городах, естественно, не было — это было просто невозможно.

Что же касается сельского населения — то его жизнь была тяжкой. И еще разной.

Полноценной государственной власти за пределами подкупольных городов практически не было. Только кое-где на военных базах, под защитой пулеметов и колючей проволоки сидели наместники, набранные из радикальных масонов.

У наместников было две задачи — распространять культы Либератора и убивать тех, кто отверг эти культы. Происходило это следующим образом — в село приходил радикал-проповедник, и если местные отказались немедленно начать почитание Либератора, то село просто уничтожалось, полностью, со всеми жителями.

И в густонаселенной Европе это сработало. Там уже была уничтожена половина сельского населения, а другая опустилась на уровень неандертальцев и вела первобытную жизнь, практикуя кровавые обряды Либератора и молясь ему.

Проблемы у Либератора возникли в глухих уголках Земли, например, в восточной Сибири, где, как мне было известно, староверы организовали на берегах Лены полноценную республику, не подчинявшуюся Либератору.

Или здесь, на Кавказе, где присланных Либератором культистов, как правило, просто убивали. После чего все население деревни уходило в горы, пока не прилетел карательный отряд.

В той же Абхазии Либератору присягнуло лишь два местных клана из тридцати трех. Но эти кланы дьяволопоклонников меня особо не беспокоили, они все окопались на черноморском побережье, рядом с наместником, который под охраной спецназа сидел в Сухуме.

Здесь, в районе Кодорского хребта, где я расположил наше поселение, сторонников Либератора не было.

Так что страдали мы сейчас только от непогоды, которая совсем разбушевалась...

Я весь замерз, потому что стоял на лысой скале, продуваемой всеми ветрами, и даже абхазская овечья бурка не спасала.

Ниже меня шумели покрывавшие склоны хребта буковые леса, из лесов слышались далекие выстрелы — было как раз время ежедневной военной подготовки, которой по моему приказу занимались мои люди.

Стрелять я им разрешал, здесь услышать нас все