Кожей ног чувствовала, как он опускается и после поднимается вверх вместе с полотенцем. Смотрел Власов явно не на него и это приятно. Неужели я так соскучилась по мужскому вниманию? По совместным завтракам с кем-то?

Миллионы людей в мире живут в одиночестве. Засыпают и просыпаются одни. Варят на завтрак одну чашку кофе. Находят расческу там, где оставили её вчера. Смотрят в зеркало и улыбаются. Я всегда думала, искренне. Думала, что и я так смогу. Что сложного? Так даже проще.

Но я так не могу. Мне нужно, чтобы на меня смотрели так, как смотрят сейчас эти голубые глаза. Мне нужно, чтобы меня обнимали, когда я засыпаю и целовали, когда просыпаюсь утром. Мне нужно, чтобы кто-то перекладывал мою расческу…

И да, кормил меня таблетками от похмелья. Которые, кстати, помогли. Чувствую я себя намного лучше.

– Помочь? – Мэт дернул меня за мокрую кудряшку. – Профи к вашим услугам.

– А тебе на работу не надо? Я хотела фен попросить.

– Не надо. Сам выписал себе отгул. В конце концов, вчера после самолета не смог уснуть и рванул в офис. Сделал кучу дел. Сегодня законный выходной. И, – снова провел рукой по волосам, – прости, что не звонил. Проблемы со связью и куча дел.

– Ты и не обязан был, – пожала плечами. Видимо, обида сквозила в каждом слове, потому что Мэт нахмурился.

– Обязан. Наговорил тебе всякого, а потом смылся. Как-то это…

– Глупо? – подсказала я.

– Глупо? Думаю, это хорошо описывает все, что я делал последнее время. Можешь и крепче выразиться, я не обижусь. Глупо было отпускать тебя в Турции. Глупо было не искать. Глупо было пытаться строить отношения с Васькой.

– Что ты пытаешься сказать, Мэт? – головная боль прошла, но мозг еще недостаточно проснулся, чтобы воспринимать поток мыслей Власова.

– Свадьбы не будет, потому что сейчас ты отобьешь всё, что осталось…

Мэт шагнул ко мне, свернутое полотенце заменило веревку, которую ловко набросил на мою шею, и рывком притянул к себе. Поцелуй выбил из легких воздух, а из головы мысли. Я уперлась ладонями в широкую грудь, но не могла найти силы, чтобы оттолкнуть, потому что все было иначе.

Он больше не пытался меня захватить, а говорил: нежными короткими прикосновениями, дыханием и едва заметным касанием языком губ, которые я так и не разомкнула в ответ.

Ошарашенная, растворившаяся в его тепле и ослепленная ворвавшимся в гостиную солнечным лучом, я не двигалась.

– Так что, бить будешь?

– Да. Думаю, с чего начать, – прошептала в ответ.

Внутри меня все было гораздо громче. Там бушевал ураган, завывал ветер и мир вокруг содрогался. Сквозь безумие я слышала только крик: “Да в черту, Лара! Хватит прятаться. Хватить пытаться жить, как надо. Ты заслужила жить, как хочется. А хочется тебе его!”

– Да к черту!

Не знаю, как громко я это выкрикнула, прежде чем обнять руками шею Мэта и ответить на поцелуй. Я не хотела диалога, я требовала любви. Прямо сейчас и никаких потом. Прикосновений прямо сейчас. Страсти прямо сейчас. Всего прямо сейчас.

Ненужное полотенце снова казалось на полу. Следом за ним полетела футболка Матвея, которую я почти сорвала с него, отпустив к чертям любой контроль. Целовала, не понимая, отвечает он мне или нет. Все равно. Я хочу его целовать, хочу танцевать с ним этот безумный танец и, если нужно, буду сама вести партию. Я чувствовала себя безумной, летящей на полной скорости по встречке без тормозов, и это было прекрасно.

Но долго солировать мне не дали. Матвей перехватил инициативу с неожиданной для ледяного красавца из бара страстью.

Он больше не был хищником, который играл с дичью, как тогда в отеле. На этот раз мы танцевали вместе, чувствуя каждое движение друг друга и реагируя мгновенно на каждый вздох и стон. Первый не сдержала я, когда рубашка оказалась расстегнула, ноги разведены в стороны, а губы Мэта медленно спустились к груди.

– Не здесь, – прошептал он. Мне или сам себе? Я не знаю.

Горячо выдохнул в шею и, подхватив под бедра, унес в спальню. Мягкая кровать под спиной, я сладко потянулась и не сразу сообразила, что мой партнер немного задержался. Но не успела приподняться на локтях, как меня поймали в капкан обнаженного тела.

– Ты в этой рубашке чертовски, сумасшедше сексуальная, – то ли прорычал, то ли прошептал Матвей.

– Тогда, пожалуй, оставим, – коротко поцеловала в губы, – незнакомец.

– Познакомимся поближе, – тихий смех и новая волна поцелуев.

Он знакомился методично и с чувством, изучал каждый сантиметр моего тела. Заставлял мысли утекать в никуда, им на смену приходили инстинкты. О, не со всеми я была знакома до этого дня. Не думала, что могу быть такой… открытой. Такой восприимчивой и чувственной. Принимающей и отдающей. Раскаленной сталью, которую то опускают в ледяную воду, то снова отправляют в огонь.

Умела ли я раньше сиять так ярко? Знала ли я, что мое тело умеет так танцевать? Так касаться? Так хватать ртом воздух и рождать мелодию шепотов, стонов и тихих признаний.

Нет, Матвей Власов, ты больше не шикарный мужчина, не эгоистичная сволочь и даже не идеальный брат Аньки. Ты сумасшедший, такой же, как и я. Человек, набросившийся на другого человека, чтобы перестать быть незнакомцем. Ты знаешь меня, чувствуешь меня так, как никто до тебя…

Был ли кто-то до? Я, обнимая тебя сейчас, не помню никого.

Других таких же безумных и жадных поцелуев не было до тебя. Таких прикосновений, на грани между благоговением и диким желанием обладать, не было до тебя. Меня такой пылающей не было до тебя.

А теперь есть. Я. Мы. Наверное.

Выкрикивая твое имя на пике, уверена в одном:

“Матвей Власов, ты больше не незнакомец”.

Матвей

Я пьян. Я пьян этой женщиной, как шампанским Дом Периньон, и мечтаю уйти в запой. Она лежит рядом и смотрит на меня, как на идиота, потому что я улыбаюсь и то и дело целую: её волосы, щеки, нос. Провожу кончиками пальцев по нежной, слегка влажной спине.

– Мэт, ты похож на кота, – говорит Лариса и прищуривает карие глаза.

Сейчас в них только покой и танцующие искорки смеха в глубине, но совсем недавно в них горел другой огонь. В них вспыхнула искра, из которой разгорелось пламя.

От мыслей, что на этот раз кашу заварил не я, стало тепло на душе. Наконец-то, ответ. Такой ответ, что чуть не выжег мне мозг, сердце и не поджарил до хрустящей корочки снаружи. Огонь. Эта женщина огонь, против которого ни одна ледяная стена не может выстоять. Я так просто плавлюсь, готовый превратиться в растекшуюся лужицу у её ног. Тут главное, чтобы половой тряпкой не вытерли и в унитаз не вылили.

– На какого еще кота? – отвечаю лениво, не хочется шевелить губами. Хочется молча наблюдать за Ларисой и слушать ее голос в тишине комнаты.