Она легла на бок, накрывшись покрывалом. Чувствуя под собою мягкий, как подушка, ковер, без труда вообразила, что летит по небу. Потрескивание дров в камине и мерная дробь дождя убаюкали ее. Она закрыла глаза и позволила телу погрузиться в глубокий безмятежный сон.

Хит мчался на лошади, как дьявол, сквозь завывающий ветер и дождь, выкрикивая имя Порции. Он потерял чувство времени, без устали всматриваясь в горизонт, и сорвал голос от крика.

При такой погоде нечего было и думать найти следы, поэтому он просто рыскал по пустынной местности, гоня Яго и забыв про холод и ледяной ливень. Когда минуты сложились в час, страх проклюнулся в его сердце.

Коль она доверится лошади, та найдет дорогу обратно. Его страх усилился. Если только она не потеряла лошадь, не выпала из седла, как во время их первой встречи. Она могла идти пешком… или, того хуже, лежать где-нибудь без сознания.

Слова срывались с его уст, которые уже давно онемели. Постепенно их смысл дошел и до его разума. «Боже, пусть с ней все будет хорошо. Пусть все будет хорошо. Не забирай ее».

Впервые с раннего детства он молил Бога вмешаться. Того самого Бога, что наложил на его семью проклятие, преследовавшее их каждый день призраком, от которого невозможно убежать.

Конь спустился по крутому склону, и внизу Хит сделал остановку, сообразив, что находится рядом со сторожкой. Своим убежищем. Приютом, где он в последнее время часто отсиживался, предпочитая его вдовьему домику и вопросам, что, несомненно, появились бы во взгляде Деллы, когда он не смог бы себя заставить прикоснуться к ней.

Надежда вспыхнула у него в сердце, горячая и голодная, как только он въехал во двор и резко остановился, увидев качающуюся на ветру открытую дверь конюшни. Ударив скакуна каблуками в бока, он заехал внутрь и увидел жеребца из своей конюшни. Тот в поисках сена водил по полу носом в одном из стойл.

Вздох сорвался с уст Хита. Порция здесь. В безопасности. Он спешился, наскоро расседлал Яго и привязал его в стойле рядом с гнедым жеребцом. Напряженность сковала плечи мужчины и поднялась по шее. Выйдя из конюшни, он двинулся через двор. Чувство облегчения начало растворяться в гневе. Гневе на нее. На себя за тот страх, который им овладел.

Он остановился у двери, положив руку на защелку. Что это? Очередная уловка? Еще один способ заставить его остаться с ней наедине? Он нахмурился, вспомнив, с каким довольным выражением лица бабушка взирала на него с лестницы.

Констанция предупреждала его. А он ее не послушал. Вместо этого пошел на поводу у бездонных голубых глаз. Теперь же смотрел на дверь, наблюдая за тем, как дождь стекает по деревянной панели, и знал, что войти внутрь означает оказаться один на один с женщиной, которую жаждал всеми фибрами своего естества. Последний раз был прерван Констанцией. Теперь сестра не приедет, чтобы спасти его. И никто не придет. Надеяться он мог только на собственную силу воли.

Сделав глубокий вдох, он распахнул дверь, убеждая себя, что сумеет воспротивиться одной мечтающей о замужестве женщине.

Должно быть, он в самом деле сошел с ума, если допустил, чтобы дошло до такого. Чтобы какая-то женщина проникла в его сердце. Сердцá, в которые кто-то проникает, кровоточат и в боли приносят печаль и опустошение. Родители Хита доказали это своим примером.

Тем не менее пока еще можно все исправить. И начинать следует прямо сейчас. Он сделает то, что должен был сделать с самого начала. Хочет она того или нет, праздник Порции подходит к концу.

Подобно мотыльку, летящему на пламя, его взгляд нашел ее… Она спала на овчине перед камином. Он подошел, и кровь хлынула в его пах, когда он увидел груди, такие свежие, что его охватил почти необоримый порыв сжать их, взять в рот тугие, размером с гальку соски.

Если у него еще оставались сомнения, в этот миг они покинули его. Леди Порция Дерринг пойдет на все, чтобы заманить его к алтарю.

* * *

Порция заворчала от ощущения холодного воздуха, который заполз на ее груди, сморщил соски и погладил живот ледяными руками. Глаза ее затрепетали, открылись, и она в замешательстве уставилась на темную комнату. Отсветы огня в камине дрожали на стенах, будто демоны, извивающиеся в каком-то первобытном танце. Вздрогнув, она снова закрыла глаза и натянула покрывало назад на голую грудь, ловя убегающие обрывки сна.

Во сне она стояла под теплым афинским солнцем, сверкающие белизной колонны Парфенона тянулись к небу, такому голубому, что и смотреть больно. Рядом была мать, она с сияющим ликом что-то говорила. Солнце пекло непокрытую голову Порции, пока у девушки не заболела кожа под волосами. Нежный и ароматный ветерок целовал ее лицо. На краткий миг, в защитной оболочке сна, Порция получила все, чего хотела от жизни.

Крепко закрыв глаза, она задышала носом, сосредоточилась, пытаясь вернуть аромат сладкого, медового воздуха, пытаясь снова увидеть сверкающие мраморные колонны в полуденном солнце. Безуспешно. Все прошло. Исчезло. Губы ее недовольно сжались.

Капля воды упала ей на лоб, холодная и раздражающая. Она смахнула ее тыльной стороной ладони. За ней последовала еще одна, такая же холодная и раздражающая, как первая, и Порция открыла глаза, надеясь, что крыша не течет.

«Крыша не течет», – отметила она со странным чувством отрешенности, когда увидела темную фигуру человека, возвышающуюся над ней и показавшуюся ей огромной. Крик застрял у нее в горле. Натянув покрывало на подбородок, она вжалась в свое шерстяное ложе.

– Вставайте, – буркнула фигура.

– Хит?

– Поднимайтесь! – приказал он, и напор, с которым он произнес это слово, отозвался болью в ее сердце.

Заправив покрывало подмышки, Порция поднялась перед ним в полный рост и покраснела. Она попыталась отойти, но он схватил ее за руку, быстро и грубо.

Вдохнув для храбрости, девушка сделала попытку заговорить:

– Как вы…

– Это часть плана? – Он полоснул ее взглядом, острым, словно свежезаточенное лезвие. Глаза, которые она привыкла видеть серыми, теперь были черными как ночь. И смертоносными, будто взгляд гадюки. – Поджидать меня голой и разогретой сном?

Она посмотрела на себя, на его руку на своем предплечье, на замотанное одеялом тело и очень хорошо представила, в каком свете все это видится ему. Женщина, притаившаяся в засаде, хищница, намеренная соблазнять.

Жар за ее голой спиной был почти невыносимым. Кожа наверняка раскраснелась, зарумянилась. В глазах еще стоял туман ото сна. Волосы… Она даже не хотела представлять, что творилось у нее на голове. Наверняка нечто ужасное. Порция провела пальцами по спутанной массе, заправила несколько прядей за уши в слабой попытке придать им хоть какую-то видимость порядка.

– О, у вас отлично получилось, – усмехнулся он, бросив ее руку так, будто обжегся. – Я вам почти поверил. Почти поверил, что вы такая же, как я, жертва бабушкиных интриг. Но все это с самого начала было вашей игрой, верно?