Мина провела круглыми как блюдца глазами своего любовника, потом посмотрела на брата и с тихой уверенностью произнесла:

– Я тебя ненавижу.

Порция, скривившись, схватилась за сердце, слова Мины укололи его, будто стрела, выпущенная метким лучником. Взор ее устремился на Хита. В его глазах промелькнуло неприкрытое чувство. Некая острая ранимость, проявившаяся лишь на краткий миг, прежде чем привычный серый туман снова заволок его взгляд, заслонив истинные мысли.

Хит не успел ответить, как Мина выбежала из стойла.

Он взревел, будто разъяренный бык:

– Мина, вернись! Я еще не закончил!

Сестра, не обращая на него внимания, со всех ног пустилась в направлении дома.

Порция облизала губы и осторожно, бочком двинулась к выходу из стойла. Остаться наедине с Хитом в его нынешнем состоянии она совсем не хотела. Девушка с тоской посмотрела на листья, катающиеся по земле во дворе.

– Вы.

Порция замерла.

– Да? – спросила она тоненьким голоском. Повернувшись, натолкнулась на холодный, как ледниковый ветер, взгляд Хита.

Он двинулся на нее с суровым лицом, изломанным, словно выщербленная ветром каменная гряда.

– Вы знали, что она была там.

Кивнув, Порция стала пятиться, пока не натолкнулась на дверь стойла. Чувствуя спиной твердое дерево, девушка дрожала так, будто стояла не в конюшне, а во дворе.

– Знали и пытались меня отвлечь. – Он приближался к ней, как смертельно опасная большая кошка. – Вы пытались заставить меня пойти с вами в дом.

Она подняла руку, будто могла жестом отринуть гневные обвинения.

– Мне просто не хотелось, чтобы она с вами ссорилась. Я бы потом вернулась к ней и прекратила это.

– Пока вы избавлялись бы от меня, моя сестра могла оказаться погубленной.

Порция содрогнулась. Она не устраивала это свидание Мины и не позволит Хиту возложить ответственность на нее. Тем паче что немалая часть вины лежала на нем самом. Если бы он дал Мине хоть какую-то свободу, та не дошла бы до такой крайности.

– Значит, вашей сестре захотелось приключений. – Порция нетерпеливо махнула рукой. – Неудивительно. Вы запретили ей встречать и принимать знаки внимания джентльменов равного ей положения, запретили выходить замуж. Как еще ей удовлетворять свои желания?

Хит покачал головой.

– Вам ее поведение кажется приемлемым? Вы тоже удовлетворяете свои желания с прислугой? – с напором произнес он, шагнув к ней. Его горящие глаза напоминали взгляд хищника.

– Разумеется нет, – отрезала Порция, чувствуя себя неуютно от такой близости с ним, от его наползающего тепла, от того, что ее кожа начинала нагреваться, словно она оказалась рядом с пылающим камином. – Но вы, насколько я понимаю, этим занимаетесь. – Порция прикрыла рот ладонью. Что это на нее нашло? Как она могла сказать такое?

Его челюсть выдвинулась вперед.

– Это здесь ни при чем. У мужчин свои правила.

Она отняла руку ото рта.

– Совершеннейший вздор. Если мужчинам позволено иметь грешки, почему это не разрешено женщинам?

– У воспитанных дам не бывает грешков.

– Еще как бывает.

Он моргнул.

– Еще как?

– Еще как, – твердым голосом повторила она.

Хит нахмурился и наклонил голову, глаза его воинственно загорелись. Он обвел ее взглядом, словно увидел в первый раз, будто она неведомое существо, никогда раньше не встречавшееся человеку.

– Я не уверен, что мне стоит разрешать вам дружить с Миной. У вас слишком вольные представления о приличиях. – Его голос угрожающе понизился. – Вы тоже имеете грешки, Порция?

Она нервно сглотнула. Память выдвинула вперед воспоминание о поцелуе лорда, и ее губы загорелись огнем. Порция, шумно втянув в легкие воздух, отогнала воспоминание.

– Нет. Но это не означает, что я не поступила бы так же. Меня просто еще не соблазняли. – Она поморщилась, надеясь, что он не уличит ее во лжи. Ему достаточно было всего лишь упомянуть о ее распутном поведении в винном погребе, чтобы напомнить ей, что он искушал ее. Качая головой, девушка добавила: – Не мне судить Мину… Хотя, если бы там, в стойле, была не сестра, а брат с какой-нибудь горничной, я сомневаюсь, что сейчас этот разговор происходил бы.

Хит открыл рот, чтобы возразить, но она подняла руку и остановила его.

– Вашей сестре скучно, одиноко. – Порция поискала подходящее слово и, когда нашла, воскликнула с облегчением: – Безрадостно!

– Безрадостно? – Его глаза широко открылись, в зрачках вспыхнули устрашающие огоньки.

Порция кивнула. В конце концов, ей ли не знать эти чувства? Ее жизнь сделалась безрадостной с тех пор, как бабушка впервые отправила внучку на сезон в нежном семнадцатилетнем возрасте.

– Стало быть, это я злой гений, лишивший ее радости, да? – спросил он.

– Кто же еще?

– То есть вы хотели сказать, что моя сестра, скорее всего, продолжит следовать этим губительным путем, пока я не сдамся и не позволю ей выйти в свет? – Челюсти Хита сжались, мышцы под натянутой кожей напряглись.

Пальцы ее вытянутых по бокам рук дернулись, ей так захотелось потянуться к нему, чтобы разгладить его лицо. Она переплела пальцы перед собой, соединила руки, стараясь не выдать своего желания.

– Я всего лишь хочу сказать, что вам нужно разговаривать с сестрой. Не отдавать приказания. Не командовать ею. Поймите ее. Мине нужно разрешить удовлетворять свои желания, в ином случае чем же ее жизнь лучше существования рабыни?

– А как же вы, Порция?

Она посмотрела на него, чувствуя, что на лбу у нее пролегли складки от замешательства.

– Ну же, Порция, – обронил он неприятным насмешливым голосом. – Ваша семья не разрешает вам удовлетворять свои желания, не так ли?

Порция нахмурилась, задумавшись над тем, знает ли вообще кто-нибудь из ее семьи, чего она хочет. До сих пор никто и не подумал у нее об этом спросить.

Его глаза буравили ее, неумолимые, проницательные. Знающие. Ему уже был известен ответ на собственный неприятный вопрос. Тем не менее он хотел, чтобы она ответила, хотел услышать, как она скажет, что члены ее семьи не могут сделать то, чего она требует от него.

Решительно выпятив грудь, Порция сказала:

– Нет. Моя семья никогда не считалась с моими желаниями.

– Вот именно! – промолвил он своим раздражающим, самодовольным голосом. – Большинство отцов и братьев об этом не задумываются. Так устроен наш мир. Отцы и братья принимают решения, а дочери послушно им подчиняются.

Подчиняются. Не следуют зову сердца, не прислушиваются к нему. Имеют не больше свободы, нежели раб. Расцепив руки, она прижала пальцы к вискам, внезапно почувствовав приближение головной боли.