Большой палец Зверя скользнул по моим губам.

Склонившись к самому лицу, Фиар хрипло проговорил:

— Ты только начала доверять мне. Я не хочу утратить твоего доверия одним неосторожным жестом или поступком. Я хочу, чтобы ты привыкла ко мне. Чтобы раскрылась и подарила себя добровольно.

И он поцеловал снова.

В этом поцелуе было все: нежность, страсть, желание, скрытое ожидание и… надежда.

Не думая ни о чем, я обмякла в его сильных, надежных руках, и когда поцелуй закончился, пришлось какое-то время приходить в себя, потому что ничего, кроме чувства полета, я не ощущала.

В эту ночь я долго не могла заснуть, трогая свои губы, щеки, прислушиваясь к непонятному томлению в груди и внизу живота. Стоило подумать, что Зверь здесь, за стенкой, что наши спальни разделяет дверь, томление усиливалось… и вместе с тем знать это, думать о его близости было приятно.

Обняв подушку, я зарылась носом в подушку, вдохнула горьковатый и освежающий аромат лаванды и заснула. Крепко. Без сновидений.

Утро было светлым, солнечным, до того чудесным, что внутри что-то тревожно сжалось: в последнее время любое изменение в моей судьбе означало одно — жди беды. Сегодня, стоило проснуться и потянуться в лучах утреннего солнца, как кошка, я подумала, что давно не просыпалась в таком чудесном настроении.

Джейси и Эльза, которые, судя по одинаково хитрющему выражению мордочек, давно караулили под дверью, прислушиваясь к малейшим шорохам, ворвались в опочивальню, когда я кружилась по ней в одной сорочке с лентой для волос в руке.

Тихо напевая под нос, я сделала еще несколько па, изображая, что ничего и никого вокруг не замечаю, прежде чем обернуться к юным волчицам.

Хитрющее выражение лиц сменило радостное. Восторженное, предвкушающее…

Вместе мы перестелили простыни на ложе, накрыли его тонким лавандовым покрывалом и опустили занавески балдахина, чтобы внутрь не налетели насекомые. Девушки унеслись с постельным бельем, а я, по-прежнему напевая, удалилась в омывальную.

Когда спустя полчаса я появилась из гардеробной в новом нарядном платье цвета мяты, с лентой в тон в распущенных волосах, которые собрала с боков и завязала сзади, то замерла с улыбкой на губах прямо на пороге.

Фиар стоял у окна. Улыбался, глядя на меня. Но что-то мне подсказывало, что предшествовало этой улыбке хмурое и даже напряженное выражение.

— Добро утро, Эя, — сказал Зверь.

— Доброе утро, — ответила я и присела в книксене. — Что-то случилось?

— Ты не против? — спросил Зверь и показал взглядом на дверь, соединяющую наши опочивальни.

Я потупилась.

— Ты мой муж, — ответила после небольшой паузы.

А потом, не веря, что это происходит наяву, и вообще поражаясь собственной смелости, приблизилась к Фиару и, привстав на цыпочки, обвила его шею руками.

Когда в голове немного прояснилось после поцелуя, повторила свой вопрос:

— Что случилось, Фиар?

Зверь пришел в себя тут же. Чуть сильнее сжав меня в объятиях, он проговорил:

— Мне нужно покинуть замок.

Я подняла взгляд и попросила:

— Скажи… пожалуйста.

Ответ был кратким.

— Церковники.

Я кивнула. Чего-то такого я и ожидала. Да и наивно было думать, что Андре приходил за мной один. Наверняка он хорошо подготовился. Просто они не смогли подобраться к замку, не пустила магия рода Альбето. Андре же воспользовался тем, что был роду Альбето… не чужим. Был.

— Фиар, пожалуйста, — попросила я снова. — Скажи мне правду.

Зверь кивнул. Посмотрел на меня выжидательно, заправил локон за ухо, провел пальцами по щеке. Он смотрел на меня с сочувствием, словно знал, что то, что скажет, неизменно причинит боль. Но не сказать не мог. Я сама попросила сказать.

— Они похитили троих щенков, — глухим голосом проговорил Зверь. — Детей.

Я ахнула, зажав рот ладонью. Но быстро справилась с собой.

— Поспеши, — серьезно сказала я.

Зверь кивнул.

— Помни, Эя, — сказал он. — Это может быть поводом. Ловушкой. Не для меня, для тебя.

Я сглотнула.

— Возможно, это способ выманить меня из замка, — сказал Зверь. — Чтобы подобраться к тебе.

— Но подойти сюда они не могут, — прошептала я.

— Не все, — напомнил Фиар об Андре.

Видно было, что ему неприятно было делать это, но иначе Зверь поступить не мог. И я его понимала.

— Он не сделает мне ничего дурного, — пробормотала я, но голос дрогнул.

— Помни, Эя, — тихо сказал Зверь. — Когда умирал Анжу, этот подлец бездействовал.

Я кивнула.

— Его не сдержит магия Альбето, но замок охраняет черная стая, — сказал Зверь. — В прошлый раз волки подпустили его к замку…

— Потому что ты должен был знать, — закончила я за него.

Фиар кивнул.

— Я понимаю, — проговорила я.

— Замок хорошо охраняется, Эя, — сказал Фиар. — Но я прошу тебя: не рискуй больше. Не верь никому…

— Когда я попалась аббатам, — тихо сказала я, — тогда Альбина передала письмо от мамы.

Показалось, что я должна рассказать об этом. Давно надо было.

— От мамы? — переспросил Фиар. — Ты уверена?

Я кивнула.

— Это был ее почерк. И я… чувствовала.

Зверь сжал зубы так плотно, что на щеках заходили желваки.

— Не позволяй им поймать тебя на тот же крючок, — наконец сказал он.

— Обещаю.

Зверь помотал головой.

— Ты не понимаешь, Эя, — глухо сказал он. — Аббатам чуждо понятие благородства, чести, достоинства, жалости. Если есть хоть крохотная лазейка в твою душу, они сделают все, чтобы пробраться туда. Это может быть новое письмо, написанное твоей матерью… Может быть письмо с угрозами в ее адрес. Вплоть до локона волос или…

Зверь запнулся, не стал договаривать, но я поняла.

Сглотнув, я закусила губу и кивнула.

— Я смогу справиться с собой.

Фиар посмотрел на меня вопросительно, нахмурившись, и я, тряхнув головой, кивнула снова.

— Я дождусь тебя.

— Помни, здесь ты среди друзей, Эя, — сказал он. — Любой волк черной стаи будет защищать тебя ценой собственной жизни. Не рискуй моей стаей, Лирей. Доверяй им. Не пытайся справиться со всем сама. Если произойдет что-то непредвиденное, сделай все, чтобы дождаться меня. Тяни время.

— Я понимаю, — шепнула я. — Обещаю, что буду осторожной.