— Блонди, давай сюда тарелку. — Малика, словно ничего не случилось, подзывает меня и протягивает громадный кусок испепеленной туши.

— Но… вдруг другим не хватит?.. — делаю попытку отвертеться я. — Видишь ли, мне необязательно это есть… Я обойдусь овощами и хлебом.

Ахмед покатывается со смеху.

— Эй, не хитри, — не сдается Малика. — Иди-ка сюда с тарелкой, а то я не стану ждать и положу твой кусок прямо тебе на колени.

После недавнего инцидента в кухне и предостережений Мириам я решаю не спорить с Маликой и послушно протягиваю тарелку. Пытаюсь наколоть мясо вилкой, но не получается: оно твердое, как бетон. Пораженная, я поднимаю глаза. Ахмед тем временем протягивает мне салфетку, показывая элементарное решение. Поскорее завернув в нее мясо — для маскировки, — я спокойно отставляю тарелку на стол. Уф-ф!

— Ну и кто это пек? Кто был шеф-поваром?! — спрашивает Малика тем самым тоном, который заставляет всех умолкнуть и в страхе ожидать, кто станет жертвой ее гнева. — Я сама купила мясо — превосходную, восхитительную тушку ягненка! Я этого ягненка сюда притащила, я его потрошила, а какой-то кретин, не умеющий пользоваться часами, превратил его в подметку! Кто это был?!

— Малика, хватит, — спокойно произносит отец, пытаясь утихомирить надвигающуюся бурю. — Скорее всего, это был я. Твой отец — кретин, не умеющий пользоваться часами. Ясно?

Малика фыркает, последнее слово все равно должно быть за ней, даже если это и не слово вовсе, а неразборчивый звук. В следующую минуту она приносит большой черный мешок для мусора и бросает в него оставшееся на огромном блюде мясо, а заодно и салаты, соусы и в довершение всего — несчастные помидоры. Все сидят молча, будто приросли к стульям. А ведь салатов-то никто и попробовать не успел!

— Вот и поужинали, — иронизирует Ахмед.

Малика посылает ему убийственный взгляд.

Собравшиеся неторопливо поднимаются со своих стульев.

— Мы отправляемся в город — есть шаурму. Едем вместе с Мириам. Приведи Марысю. — Ахмед дает мне короткие распоряжения, затем жмет руки нескольким незнакомым мне мужчинам, и мы уезжаем.

Огни фермы остаются за нашей спиной, но я не жалею о неудавшемся пире. Ничто не может испортить мне сегодняшнего дня. Меня переполняют счастье и надежда, что все снова будет хорошо. Даже лучше, чем было.

Но когда мы, веселые и сытые, с животами, набитыми шаурмой, картошкой фри, пахлавой и кока-колой в придачу, оказываемся в родительском доме, у меня вновь появляется ощущение, будто вокруг моей шеи затягивается петля. Этот дом, похожий на дворец, угнетает меня. Кажется, Ахмеда тоже. Притихнув, мы стараемся незаметно проскользнуть к себе на второй этаж. В комнатах наших холодно и неуютно, но дышится все равно вольнее, когда запираешь за собой дверь. Только Марыся по-прежнему веселится и даже не думает ложиться спать.

— А знаете что? — вдруг спрашивает она.

— И что же? — неохотно отзываемся мы, желая как можно быстрее нырнуть в постель.

— Там, на ферме, был мой новый старший друг Али. Тот самый, которого мама не любит.

— Ну-у-у?! — Словно по команде мы поворачиваем головы в ее сторону.

— Он такой веселый!

— И что он выдумал на этот раз? — с иронией и в то же время с опаской интересуюсь я и тут же обращаюсь к Ахмеду: — Ты его вообще видел? Лично я — нет.

— Видел, мимолетно… Так что же такого веселого вы с ним делали? — забеспокоившись, осторожно выпытывает он у Марыси, которая и так сгорает от желания все нам рассказать.

— Он поймал одну большую змею — из тех, что прятались в домике. И засунул ее в карман своих широких брюк. Как такие брюки называются? Панталоны?

— Ну а дальше что?! — Я не выдерживаю и тороплю ничего не подозревающую девчушку.

— Мой друг Али знает все на свете, и в змеях он тоже разбирается. Эта змея оказалась неядовитой, но зато она заколдованная. Если ее погладить, она становится твердой-твердой, растет и поднимается вверх, — восхищенно рассказывает шестилетний ребенок.

— Заколдованная, да? — шепотом повторяет Ахмед, и я вижу, как муж бледнеет.

— Да, да! — Марыся подпрыгивает на кровати и хлопает в ладоши. — Али хотел, чтоб я эту змею поцеловала, но вдруг кто-то пришел, кажется, дедушка, и ничего не вышло. Не знаю, почему нельзя всем показать эту змейку, раз она такая смешная, но Али запретил мне и убежал. Так почему же, почему нельзя? — невинно спрашивает она.

— Потому что… — Прервавшись на полуслове, я стою с открытым от изумления ртом и понятия не имею, как ей это объяснить. В ужасе гляжу на Ахмеда.

— Потому что это был мерзкий ползучий гад, — сквозь зубы цедит мой муж. — Запомни: змеи, которые у мужчин в штанах, скверные и опасные.

— Неправда… — Марыся от эйфории переходит к слезам. — Эта змейка была очень миленькая, у нее такая бархатная кожица…

— Хватит! — истерически кричу я, схватившись за голову.

— Али обманул тебя, и я с ним еще поговорю! — Ахмед, не выдержав, тоже повышает голос. — Забудь же об этой дурацкой змее и не говори об этом больше никому. Никому! — повторяет он и берет расстроенную доченьку на руки. — Папа купит тебе красивого зверька, и ты будешь играть с ним столько, сколько душе будет угодно. Причем совершенно безопасно, — добавляет он и крепко обнимает Марысю.

— Зверька? А какого? — Настроение у Марыси мгновенно меняется.

— Какого захочешь. А сейчас в кроватку. Для одного дня впечатлений уже предостаточно. — Он передает ее в мои руки и, не сказав больше ни слова, уходит из спальни.

Я прекрасно знаю, куда он едет. Мне не очень интересно, разделит ли Али судьбу Пшемека из Польши; единственное, в чем я могу быть уверена, — это в том, что никогда больше он не приблизится к нашей дочери. И это для меня сейчас самое важное.

— Как быстро летит время, не правда ли, милая? — замечает Ахмед, неся утренний кофе и вкуснейшие французские пирожные на балкон нашей спальни.

— Да, удивительно быстро, — поддакиваю я. — Смотри-ка, мы собирались поехать на ферму и привести ее в порядок, но прошел месяц, а у нас даже не было случая это обсудить.

— Наверное, пора уже спокойно подумать, что нам делать дальше, — тихо произносит он, избегая моего взгляда.

— То есть? — Уточняю я, хотя, вообще-то, ожидала этого разговора.

— Сегодня вечером я приглашаю тебя в самый изысканный ресторан города, «Tripoli by night»[16]. В течение дня ты подумай над тем, на что я тебе намекнул. Надеюсь, мы наконец примем какое-то решение и тогда уже будем знать, с чего нам начинать.

— А Марысю с собой возьмем? Наверное, не стоит… Вряд ли у нас получится серьезный разговор в присутствии ребенка.