В этом было бы много плюсов. Дело в том, что когда царство Польское в 1815 г. вошло в состав Российской империи, оно занимало там привилегированное положение. Например, польские купцы освобождались от ввозных пошлин, и они наживали себе состояния, посредничая при торговле европейским импортом. Примерно так же, как сегодня Белоруссия барыжит «санкционкой» из ЕС, только тогда это было официальной польской преференцией. Польша не платила ни гроша в российскую казну, но при этом Россия содержала польскую армию. То есть ни малейшей выгоды обладание Польшей не приносило, одни убытки. Так что заставляло русских царей «держать и не пущать» поляков? Полагаю, что дарование полякам свободы не только укрепило бы русские финансы, но и весьма оздоровило отношения между двумя народами. Более того, свободная Польша стала бы естественным (а потому надежным) союзником России. Ведь польские земли были разделены между Пруссией, Австрией и Россией, и если российская часть Польши обретает свободу, в Пруссии и Австрии возникают сильные сепаратистские движения поляков, создавая им головную боль на годы, а то и на десятилетия. Отличный ход — создать своим «партнерам» проблемы чужими руками!

Но царизм считал Австрию и Пруссию своими союзниками, а поляков гнобил ради дружбы с Веной и Берлином даже себе в убыток. Доходило до откровенного маразма. Цензура даже слово «польский» заменяла на «краковский». Из религиозных изданий цензоры исключали молитвы, в которых Богоматерь называли «Королевой Польши». Однажды цензоры в своем рвении зашли так далеко, что потребовали убрать слово «польский» в ботаническом термине «польская пшеница» (Triticum polonicum). Однако политика русификации в Привислинском крае, как стала именоваться территория упраздненного царства Польского, полностью провалилась.

Когда под Габсбургами в 1848 г. зашатался трон, Россия бросилась спасать их, послав армию громить венгерских повстанцев, Австрия отплатила за эту бескорыстно оказанную услугу тем, что во время Крымской эпопеи через несколько лет открыто угрожала русским войной на стороне коалиции, что заставило Петербург держать на западной границе основные силы своей армии. Ну а «дружба народов» с поляками постепенно дошла до того, что в ходе первой общеевропейской войны польские легионы сражались с русскими на стороне Германии и Австро-Венгрии. Вот до чего доводят имперские иллюзии! А то, что поляки сегодня отыгрываются на памятниках павшим советским воинам, конечно, не имеет оправдания. Но объяснение — имеет, и я его дал.

Так почему же экспансия, совершаемая обществом, находящимся в состоянии стагнации, всегда в конечном счете заканчивается провалом? Повторю, что «пассионарность» и прочая метафизика здесь совершенно ни при чем. Объяснение этому феномену сугубо рациональное. Социальная система, развивающаяся опережающими темпами (в ходе революционного рывка или путем успешной эволюции), самым естественным образом расширяется, вовлекая в свою орбиту более слабые системы. И благодаря этому расширению она в конечном итоге наращивает ресурсную базу.

Но, как я уже говорил, экспансия в первую очередь является проявлением внутренней силы, но не ее источником. Сама экспансия требует большого расхода энергии, которую вначале надо накопить. Так Россия, прежде чем приступить к успешному расширению в сторону Причерноморья, накапливала ресурсы примерно полстолетия после окончания Северной войны. После успешного приращения громадных территорий нужно было потратить еще немалые силы на их интеграцию, развитие. И только через некоторое время новообретенные земли стали давать отдачу, то есть не поглощать ресурсы, а увеличивать ресурсную базу.

Сколько времени заняло форсированное освоение Новороссии, прежде чем она перестала быть «дотационным» регионом, а превратилась в «донора»? Находясь в тюремной камере, мне трудно дать ответ на этот вопрос, но совершенно точно счет времени шел на десятилетия. Вначале даже просто заселить эти территории было не так просто, не хватало собственных демографических ресурсов, поэтому Екатерина II активно привлекала мигрантов из-за рубежа — греков, сербов, немцев. Уже в первой половине XIX века Северное Причерноморье стало главной базой зернового экспорта. Но для того, чтобы начать вывозить зерно в товарных объемах, мало было просто вспахать целину, засеять и собрать урожай. Следовало еще создать транспортную инфраструктуру, торговый флот, верфи, то есть нужно было урбанизировать территорию, а это требовало куда больших ресурсов. Индустриальная база в регионе стала формироваться только к концу века, после того как была создана сеть железных дорог, потребовавшая колоссальных вложений.

То есть успешная экспансия общества, развивающегося в хорошем эволюционном темпе, может носить как бы пульсирующий характер: расширение — освоение — накопление — расширение. Почему же тогда другие империи могли позволить себе непрерывную и весьма агрессивную экспансию? Потому, что это были колониальные империи, а освоение любой колонии основано на энергичной откачке ресурсов в пользу метрополии. Это позволяло эффективно накапливать ресурсы, развиваться качественно и одновременно осваивать все новые и новые колонии. Китай представлял собой слишком большой кусок для заглота, но колониальные державы и здесь нашли эффективную форму эксплуатации — ресурсы из страны выкачивались через опиумную торговлю. Попытки китайского правительства воспрепятствовать наркотизации привели к двум опиумным войнам, в которых легкую победу одержали, конечно же, европейцы. Россия не осталась в стороне и во второй опиумной войне, образно выражаясь, подшакаливала у крупных хищников, присоединив Приамурье и Приморье.

Да, колонии тоже развивались, и их прогресс был несравним с теми территориями, до которых еще не дотянулись руки белого человека. Однако железное правило заключалось в том, что они использовали для развития лишь часть собственных ресурсов. Метрополия же всегда больше получала от колоний, нежели отдавала. В XIX веке колониальными державами были даже такие микроскопические по нашим понятиям страны, как Бельгия и Нидерланды. Молодые державы, появившиеся уже в капиталистическую эпоху, — Германия и Италия — пусть с опозданием, но тут же включились в колониальную гонку. Если говорить о неколониальных империях, расширяющихся средневековыми методами ассимиляции и вассалитета, то таковых было три — Австро-Венгерская, Османская и Российская. Все они рассыпались, не выдержав потрясений Первой мировой войны. России удалось восстановиться и даже расшириться, совершив опережающий революционный рывок в своем развитии. Турки смогли сохранить ядро своей империи и путем решительных модернизационных реформ выйти на курс ускоренной эволюции. Ну, а лоскутная империя Габсбургов канула в Лету.

Стоит отметить, что у России все же были колонии в классическом понимании, из которых она только выкачивала ресурсы, практически ничего не давая взамен. Да, речь об Аляске. Ее эксплуатация выразилась в хищническом истреблении морского и пушного зверя. Как только биоресурсы региона оскудели, содержание Аляски стало обременительным для России, и она с конца 50-х годов XIX века начала искать способы избавиться от нее путем продажи США. Да, продали за сущие гроши, но стоит учитывать, что в то время это был безнадежно убыточный актив для империи, у которой не имелось ресурсов для полноценного освоения американских земель (а в этих землях, как оказалось, таились большие запасы золота и нефти). Примерно такое же потребительское отношение практиковалось к Командорским островам и Камчатке, которые Россия хоть и сохранила за собой, но к полноценному их освоению не приступила и по сию пору. В отличие от богатой нефтью Сахалинской области, Камчатский край — бедный, глубоко дотационный регион.