К вечеру разъяснилось, на небо высыпали незнакомые звезды. Мэхо развел костер, Додина принялась варить в котелке похлебку из сушеных грибов. Эйфи всерьез занялся с Фозом, решив обучить того новым фокусам. И Катя с облегчением подумала, что без зазрения совести сможет оставить мальчика у артистов. Устроившись у реки на стволе поваленного ясеня, она долго смотрела в темную даль, усеянную огоньками — это на том берегу светились окна села Перещепино, где на следующий день артисты собирались дать представление. Вдыхая запах грибного супа вперемешку с дымом костра и речной свежестью, Катя старалась не думать о луне, которая этим вечером казалась совсем уже полной… Она уже расспросила циркачей о том, сколько времени потребуется, чтобы добраться до Венсида, и те обещали довезти ее до самой границы с южным герцогством. Если некие неодолимые обстоятельства не вмешаются в ее планы, она успеет. Должна успеть. Иначе в ближайшие триста лет она не попадет домой.

— Ужин скоро будет готов, — сообщила подошедшая Грэм. Она гладко причесала рыжие волосы, а поверх трико набросила потертый кафтан Мэхо, чтобы не простудиться после тренировки. Пока было светло, акробатка крутила на пляже всевозможные кульбиты и сальто. Девушка гнулась, как пластилиновая, а в прыжке словно зависала в воздухе. «Алина Кабаева отдыхает», — подумала Катя, подивившись ее искусству. Вообще, Грэм очень нравилась ей. Была в ней какая-то загадка — слишком изящные манеры для простой циркачки и очень много грусти в карих глазах. Катя замечала, что и Грэм проявляет интерес к ее собственной персоне: наверное, замечает странности, не свойственные жителям Фенлана. Но Грэм ни о чем не спрашивала; она держала себя дружелюбно и вежливо, но не навязывала своего общества. Вот и сейчас она, смущенно улыбнувшись, спросила:

— Ты ничего не имеешь против грибного супа?

— Против? Я очень люблю грибы во всех видах. А если бы и не любила, то не стала бы воротить нос, когда предлагают от чистого сердца. Не знаю, что бы мы с Эйфи делали, если б не встретили вас. Скоро пришлось бы милостыню просить.

— Вряд ли бы вам много подали, — покачала головой Грэм. — Эти места совсем обнищали. Зимой мы выступали в Шотфеле, там народ побогаче. Не знаю, что мы завтра заработаем в этом Перещепино.

— А вообще вы… — Катя замялась.

— Имеем ли мы успех? — поняла ее Грэм. — Честно говоря, не особенный. Шпагоглотателем сейчас никого не удивишь. Фоз стареет… А мне, чтобы на меня смотрели, приходится всякий раз рисковать жизнью. Вот если бы удалось заполучить в труппу хорошую певицу… Мне, увы, медведь на ухо наступил.

— Хотите, я спою завтра что-нибудь? — неожиданно предложила Катя. — Должна же я как-нибудь вас отблагодарить.

Грэм всплеснула руками от радости.

— Ты умеешь петь?

— Ну… — Катя скромно потупилась, — я знаю пару песенок. Ничего, если они будут… Как бы это сказать… Необычные?

— Не местные, ты хочешь сказать? — понимающе прищурилась Грэм. — Что ж, тем больший интерес они вызовут. Но ты всерьез готова выступить завтра? Ты не представляешь, как обрадуется Мэхо. Додина все пилит его, уговаривает заняться чем-нибудь другим, а он мечтает о настоящем театре.

К девушкам подбежал Фоз, запрыгал вокруг, приглашая к ужину.

— Вы все так привязаны друг к другу, — улыбнулась Катя, гладя непоседливого пуделя.

— Я очень люблю Мэхо и Додину, — серьезно сказала Грэм. — И Фоза, конечно. Они моя семья. Моя настоящая семья. И другой у меня уже никогда не будет.

За ответом акробатки скрывалась какая-то печальная тайна, однако Катя не считала себя вправе расспрашивать. Вскоре Додина по секрету пожаловалась гостье, что ее приемная дочь нездорова и часто страдает от сердечных приступов. Что они с Мэхо давно уговаривают девушку отказаться от выступлений, но она и слушать об этом не хочет. «Наверное, поэтому Грэм и грустит», — сочувственно решила Катя.

В замке Сварбор царила послеобеденная тишина. Морэф занималась рукоделием: вышивала золотисто— желтыми нитками по большому черному шелковому платку. Под королевским вензелем Морэф — змея, поглощающая четырехконечную звезду, символ Бекелфе— ла, располагалась карта обоих миров.

Морэф была погружена в приятные мечты о будущем владычестве. Она любовно водила ладонью по черному шелку Часть узора, изображающая Фенлан, была уже готова. Фенланом черные рыцари называли не только свою страну, но и всю землю, сведения о которой сохранились на старых картах: очертания неведомых континентов, россыпи островов в морях и океанах. Когда-то черные рыцари были хорошими мореплавателями — пока не переселились в эти богатые и сытые края. Морэф всматривалась в вышивку, и ей казалось, что она уже видит живущих там людей: у них разный цвет кожи, разная одежда, разные обычаи… Но никто из них не имеет представления о Домгале. Никто не знает, что как только Фенлан объединится с Бекелфелом, власть темного демона беспрепятственно распространится повсюду. Как просто! И не надо годами вести изматывающих войн, бояться бунтов…

Пожалуй, вышивку Бекелфела она не успеет закончить до полнолуния. Жаль: в этом кроется какое-то дурное предзнаменование. Но постоянно возникают дела, заниматься которыми приходится лично. Спасибо, есть еще ниф Зайт. Если его демоны выполнят свою задачу и уничтожат Хранителя в Бекелфеле, барон заслужит награду. Да, ниф Зайт — лучший, остальные ему и в подметки не годятся. Какой смысл иметь слуг, кормить бездельников-рыцарей, сулить всевозможные блага вассалам — баронам и герцогам, если в итоге все приходится делать самой? Вот и сейчас — кто там еще барабанит в дверь? От неожиданности королева уколола палец и в досаде швырнула платок на пол, лизнув ранку. Кровь была безвкусной, холодной и почти бесцветной — эликсир бессмертия навсегда изменил ее состав…

— Что нужно? — раздраженно крикнула Морэф. В дверь заглянул один из оруженосцев, рыцарь Денет. В его голосе звучал испуг:

— Королева, там, во дворе…

— А, — удовлетворенно кивнула Морэф, — пригнали деллузов? Сейчас иду. Да что ты дрожишь, Денет? Эти создания рождены, чтобы верно служить мне. Они должны пугать только моих врагов.

Королева заботливо подняла с пола брошенный платок, аккуратно свернула и убрала его в комод. Потом набросила на плечи короткую шубку, отороченную огненно-красным лисьим мехом, крикнула служанку, чтобы та поправила ей прическу. Глянув в зеркало и оставшись довольна собой, Морэф спустилась вниз.

Выйдя на крыльцо, королева на мгновение замерла — если не от испуга, то от неожиданности. Такого она не ожидала. Больше полусотни огромных, тяжеловесных существ топтались посреди двора, у подножия статуи Домгала. Они напоминали огромных гривастых быков с изогнутыми толстыми рогами, но задние их ноги походили на лошадиные, а передние и вовсе были тигриными лапами; зверюги злобно рыли землю огромными скрюченными когтями. Морды у деллузов тоже были лошадиные, но, скалясь, ужасные существа обнажали громадные клыки.