Вскоре после выхода из печати PiHKAL и TiHKAL онлайн-чаты и форумы запестрели предложениями рецептов изготовления наркотических веществ для доморощенных химиков, а также подробными рекомендациями для исследователей внутреннего мира. Ссылаясь на Erowid[237], один из крупнейших и авторитетнейших онлайн-ресурсов такого типа, Эрик Дэвис пишет: «Это интереснейшее хранилище содержит тысячи отчетов психонавтов об экспериментах с наркотиками. Они летают в облаках от экзотических кактусов, рецептурных препаратов и новомодных фенэтиламинов, ведя при этом записи. Эти отчеты бывают как шаблонными, так и весьма необычными, и в них встречаются чрезвычайно интересные детали… отсутствующие в давних легендах о путешествиях».

Общедоступный подход к фармакологии предоставил нам шанс проверить достоверность информации об экстатическом вдохновении, обеспечив переход от модели «многие за одним» (пример — Моисей и Джозеф Смит) к модели «многие за многими». Вместо того чтобы принимать любую информацию о происходящем «там» на веру, исследователи теперь могут повторить оригинальный эксперимент и лично убедиться в достоверности результата. Это достижение переворачивает кверху дном строго охраняемый и нередко реакционный мир религиозных прозрений и откровений.

Достаточно вспомнить исследования психиатра Рика Страссмана в Университете Нью-Мексико[238]. В начале 1990-х годов Страссман искал природное вещество в организме человека, которое приводило бы к мистическим видениям и могло бы объяснить прозрение Моисея и множества других пророков в истории. Сначала он обратил внимание на мелатонин, но, разочаровавшись в результатах, переключился на близкий по составу диметилтриптамин (ДМТ). И не без оснований. ДМТ от природы присутствует в человеческом организме, но при испарении или введении становится мощным психоделиком, причем настолько мощным, что Страссман был шокирован: «У меня за спиной более двадцати лет опыта, обучения и практики в дзен-монастыре, поэтому я ожидал чего-то подобного и от ДМТ»[239].

Тем не менее исследуемая группа Страссмана не испытала ничего похожего на буддийский опыт. Более 50 процентов ее участников возносились в далекие галактики, переживали жуткие минуты встреч с многомерными сущностями и, вернувшись, клялись, что все эти ощущения и переживания казались им «такими же реальными, а порой даже более реальными, чем в обычной жизни».

Когда Страссман опубликовал свои изыскания в буддийском бюллетене Tricycle, последовала бурная реакция. Его открыто критиковали читатели и не признавало сообщество медитаторов за предположение, что, помимо одиночества дзен, в измененном состоянии может существовать что-то еще. В 1995 году чаша его терпения лопнула, он закрыл проект, отослал остававшиеся препараты обратно в DEA и отправился в горы Таоса вязать свитера из шерсти альпаки.

Однако прецедент, созданный Страссманом, оказался заразительным. После его исследований несанкционированное употребление ДМТ и его более сильного аналога 5-МеО-ДМТ взлетело до небес. Эти вещества, слишком странные для всех, кроме самых отчаянных «нариков» шестидесятых, стали первыми психоделиками цифрового века, со знанием дела упоминавшимися в сэмплах, подробно обсуждавшимися в подкастах и собиравшими массу сторонников и противников на онлайн-форумах. В частности, один из таких форумов Hyperspace Lexicon отражает коллективное стремление классифицировать и осмыслить абсолютно новый ландшафт ДМТ, который страстные приверженцы называют не иначе как «гиперпространство». Lexicon наполнен неологизмами[240], которые заставили бы гордиться собой даже Джеймса Джойса. Среди всего прочего, там есть, например, люменооргазменный, отражающий оргазменные свойства белого света; манговоблочный, означающий яркоокрашенные фрактальные строительные блоки реальности ДМТ; онтосейсмичный — описывающий полное разрушение мировоззрения после посещения вселенной ДМТ. Но под оболочкой творческого класса Hyperspace Lexicon скрывается водораздел в нашем восприятии экстатических откровений.

Чтобы какое-либо понятие было включено в Lexicon, оно не может основываться на чьем-то единичном опыте. Для этого оно должно прийтись по душе критической массе членов сообщества. И даже в этом случае какое-то время будет восприниматься с недоверием.

Например, первое слово на букву «А» — «Книга Акаши»[241], то есть воображаемая, но существующая книга, которая, согласно Lexicon, «содержит глубокие знания на языке, на котором вы не умеете читать, но все понимаете. Это настолько всеобъемлюще… что дает именно ту мудрость и знания, в которых вы в данный момент нуждаетесь». Видели ли Моисей и Джозеф Смит именно эту книгу в форме каменных скрижалей или золотых страниц (хотя аналогия с ними несомненна), недоказуемо, но, в отличие от уроков этих пророков, никто не воспринимает идеи, почерпнутые из нее, буквально. Хотя Lexicon и утверждает, что знания, содержащееся в «Книге Акаши», глубокие и даже абсолютные, далее все равно следует оговорка: «именно для вас и сейчас».

Еще один пример временной природы Lexicon — термин «конец линии». Он определяется так: «Употребление ДМТ заставляет чувствовать, что ты достиг точки Абсолюта. Альфы и Омеги Вселенной и всего твоего существования. А затем наступает прорыв через “конец линии”. Не исключено, что все это неправда, но твои субъективные ощущения говорят об обратном». Итак, даже если «конец линии» в прежние времена порождал фанатичных приверженцев адского огня, сегодня мы имеем анонимных исследователей, ограничивающих достоверность своих экспериментов фразами вроде «вы чувствуете, будто…» или «вполне возможно, на самом деле это не так…».

Если свести воедино все, что появилось в этой области после Шульгина, Кархарта-Харриса и Страссмана, формируется нечто вроде «агностического гностицизма», то есть опыта укоренившейся уверенности в том, что все интерпретации являются личностными, условными и субъективными. В результате никто не может объявить свое видение единственно правильным, учитывая наличие тысячи других «видений», с которыми его можно сравнить. А как же те, кто пытается претендовать на истину? Еще несколько десятилетий назад они могли создать культ. Сегодня же их просто троллят в интернете, а потом игнорируют. Это дает больше простора для экспериментов, лишая власти всех, кто пытается возвысить свою позицию и требует привилегий, и давая силы тем, кто ищет смысл в своих переживаниях.