– У меня тоже имеются сексуальные проблемы, – признался Тинкл.

– Я бы в точном смысле не стал называть влечение к носу Авы сексуальной проблемой. Очень красивый нос.

– Простите, – извинился Тинкл.

– Ничего, – сказал я.

– Но у меня действительно есть сексуальные проблемы, – настаивал он.

– Понимаю, – сказал я.

– Можно с вами говорить о личных вопросах?

Я курил его сигару, пил его виски, и по меньшей мере обязан был что-нибудь посоветовать, хотя призадумался, не все ли обитатели Колонии Роз так откровенны. Сперва Бобьен, теперь Тинкл. Впрочем, тут есть смысл: я новичок в усадьбе, а им, видно, отчаянно хочется с кем-нибудь подружиться. Я поставил стул на все четыре ножки, демонстрируя серьезность и сочувствие:

– Говорите.

Он подался вперед в исповедальной позе:

– Я стреляю во все стороны, как неисправный водяной пистолет. Постоянно промахиваюсь.

– К урологу обращались? – спросил я, и хотя не сказал, но подумал, не фамилия ли подсознательно подвергает Тинкла подобным страданиям. В подростковом возрасте я был знаком с девочкой по фамилии Хини,[48]которая, может быть, определила ее судьбу. Выглядела она сравнительно нормально, но постоянно терпела обиды. Помню, как она пела соло в хоре в четвертом классе, и кто-то презрительно крикнул: «Ослица!» Слушатели расхохотались, бедная девочка лишилась силы воли. До той минуты прекрасно пела. Девятилетняя интуиция мне на миг подсказала, что дивный голос победит давние насмешки. Но какой-то громогласный бугай, видно почувствовав точно то же самое, взревел: «Ослица!» – и лишил ее триумфа. Интересно, что с ней стало. Когда она училась в пятом классе, семья переехала. Может быть, перебралась в другую страну, где слово «хини» не звучит оскорбительно. Лучшее, на что можно надеяться. Фамилия иногда очень многое определяет. Посмотрите на бедного Дживса. Серьезно относиться к нему очень трудно.

– Проблема не физическая, – объяснил Тинкл. – Уролог не поможет.

– Ну, если вы стреляете во все стороны, это, на мой взгляд, физическая проблема… Я бы еще выпил виски.

В связи с этим мне вспомнилось, как Фицджеральд обсуждал с Хемингуэем размеры своих гениталий – по крайней мере, изложение этого обсуждения в повести Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Поэтому я взял на себя роль Папы по отношению к Скотту-Тинклу.

– Теперь объясните мне, почему это не является урологической физической проблемой, – попросил я, раздумывая, не поведать ли в конце концов историю Хини, указав ему на возможные психосоматические корни проблемы, связанные с его фамилией, и в то же время учитывая возможность элементарного искривления члена. Может, он с велосипеда упал? Или его прихлопнула быстро захлопнувшаяся крышка унитаза? Я слышал о таких случаях и сам несколько раз едва успевал избежать гильотины. Идиоты без конца подкладывают на седалище что-нибудь мягкое, отчего крышки ведут себя непредсказуемо. Меня спасали лишь молниеносные рефлексы. Возможно, у Тинкла они не так быстро срабатывали.

– По-моему, дело скорее в том, что я выстреливаю без провокации, – объяснил Тинкл. – Взрываюсь от чего угодно. Оргазм приходит, когда я того не желаю.

– Значит, не даете промашки?

– Нет.

– Почему же тогда утверждаете, что стреляете в стороны?

– Наверно, потому, что пускаю сперму в штаны и оттого стесненно себя чувствую.

– Значит, выстрел попадает в штаны, однако не из-за физического недостатка… Что ж спускает курок? Женские духи? Они часто меня возбуждают. Или намек на запахи женского тела?

– Нет. Возможно, телесные запахи могут что-нибудь спровоцировать, но я обычно не подхожу так близко к женщинам.

– Близко подходить и не требуется. Я однажды зашел в магазин канцелярских товаров, где за кассой сидела девушка с открытыми подмышками, откуда пахло по всему торговому залу. Но мне запах понравился. Возникла острая половая реакция. Я сам чуть не выстрелил. Долго топтался, притворно интересуясь авторучкой со встроенной зажигалкой. С виду девушка была самая обыкновенная, но издавала немыслимый запах. Возможно, она это знала и не принимала ванну, компенсируя неприметную внешность. Я туда возвращался еще раза два, чтобы просто вдохнуть ее запах, возбудиться и бежать домой. Только там ее больше не было. Такие обстоятельства всегда огорчительны. Чужое расписание не всегда угадаешь.

– Я уже сказал, что запах меня заводит. Только дело не обязательно так очевидно. Видите вон ту крышку от термоса? – спросил Тинкл. Действительно, на полу валялась крышка от термоса. Он была перевернута и вполне могла служить чашкой.

– Может подействовать?

– Может.

– А что именно? Форма? Тот факт, что крышка служит вместилищем?

– Нет. Форма не имеет значения. Меня все сексуально возбуждает. Шнурок от ботинок, настольная лампа…

Я посмотрел на крышку от термоса, оценивая ее с точки зрения привлекательности, проверяя, подействует ли она на меня, как на Тинкла, но видел просто крышку, хоть и заинтересовался его замечанием об эротическом воздействии всяких вещей. Не знаю, спиртное ли в том виновато, но мне как бы хотелось признать крышку от термоса сексуальной. Я опять на нее посмотрел. Овальная форма вполне соблазнительна, но не больше того. Я взглянул на настольную лампу. Ничего. И продолжил доверительную беседу с Тинклом.

– Вы не испытываете оргазма в данный момент? – уточнил я, не вынося суждения, как ученый.

– Нет, виски глушит. Поэтому я много пью.

– Сколько раз в день бывает оргазм?

– Наряду с крепкой выпивкой я в качестве превентивной меры мастурбирую четыре-пять раз в день, чтобы спокойно выйти на люди.

Это звучало на удивление знакомо. Потом я себя разубедил: возможно, отчасти у нас одинаковые симптомы, но так можно сказать почти обо всех психических расстройствах.

– Как считаете, почему с вами такое случилось? – спросил я. – Может, надо обратиться к Оливеру Саксу. Возможно, проблема неврологическая. Как у мужчины, который уверен, что его жена была официанткой в баре.

– Я никаким сексом не занимаюсь. Вот в чем проблема. Мне тридцать один год. Девять лет у меня не было секса.

Что можно сказать в утешение? Девять лет – ужасно долгий срок. Вряд ли можно прожить без чего-нибудь девять лет, кроме разве поездки на Дальний Восток. Поэтому девять лет без столь существенной для личного благополучия вещи, как секс, кажутся весьма тяжким этапом. Бедный Тинкл! Я пропустил в последнее время месяцев семь, проведенных в Нью-Джерси, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что приходится терпеть Тинклу.

– А если пойти к проститутке? – предложил я.

– Нет. Я в нее влюблюсь.