– Нашли, – подтвердил Сергей. – Наше счастье, что все спихнули на медведя. Уже вроде одного косолапого подстрелили. И я не думаю, что они найдут наше место. А даже если и найдут – тела вывезены и утоплены, а яма засыпана землей. Следов мы не оставили.

– Эта хрень еще долго не уляжется, – помедлив, сказала Мария. – Уже третий день, а все программы только с этого мочилова начинаются.

– У них богатые и влиятельные предки. Этого следовало ожидать, – спокойно ответил Сергей. Он подошел к высокому шкафу, открыл его, достал с верхней полочки крошечную баночку.

– У меня для тебя сюрприз.

– Опять сюрприз? – насторожилась Мария. – Что на этот раз, Малышев? Это твои анализы для медкомиссии?

– Хе-хе, обожаю твой юмор, – засмеялся Сергей. Открыв ее, он сунул палец внутрь, мазнул клейкой массой под носом.

– Сделай то же самое, – велел он, протягивая женщине баночку, и она, замешкавшись, повиновалась.

«Ментоловая мазь, – подумала она, вдыхая запах мяты. – Это значит, что будет кое-что похлеще медного быка…»

Сергей подхватил мятую алюминиевую кастрюлю с цементного пола.

– Идем.

Они вышли из пыточной камеры через другой выход, спустились по ступенькам на один этаж ниже.

– Извини, что не говорил тебе раньше, – сказал Малышев, шагая по узкому коридору. – Мы с тобой давно не виделись…

Он остановился возле обшарпанной двери, на которой еще остались остатки синей краски.

– Я хочу тебя познакомить со своей первой любовью, – сообщил он заговорщическим тоном, словно делился секретной информацией спецслужб.

– Этого еще не хватало, – пробормотала Мария. Малышев открыл массивную дверь, скрипнули давно несмазанные петли.

– Здесь раньше хранились СИЗ, – пояснил Сергей, нащупывая выключатель.

– Какие еще СИЗ? – не поняла Мария.

– Средства индивидуальной защиты, – объяснил Малышев. – Противогазы и прочая хрень по гражданской обороне. Я же тебе рассказывал, для чего строились эти подвалы.

Мария почувствовала затхлый воздух, который не смогла перебить даже мазь под ноздрями. Ей казалось, что отвратительный запах начинает выедать глаза, и сквозь ментоловый аромат явственно ощущался тошнотворный смрад мертвечины.

Наконец под потолком загорелась лампочка, освещая тусклым светом тесное помещение.

– Какого хре… – начала Мария, но слова застряли у нее в глотке мокрой паклей. Она шумно сглотнула, инстинктивно подавшись назад.

В двух шагах от нее, поддерживаемый стальным тросом с потолка, застыл разбухший труп. Судя по обвислогрузному телу и жидким прядям седых волос, это была пожилая женщина. Почерневшее рыхлое тело мертвой крест-накрест опоясывали кожаные ремни, в месте перехлеста на спине мерцал хромированный карабин, к которому был закреплен трос. Старуха, сгорбившись, полувисела-полусидела на краю широкого жестяного корыта, от которого несло еще хуже, чем от трупа. Сморщенные ноги женщины были по колено погружены в черную, как нефть, жижу.

– Твою мать, – вырвалось у Марии. – Это… что такое?! Кто это?

– Моя учительница географии, – произнес Сергей, и в его голосе явно ощущалось почтение. Он убрал с колченогой табуретки атлас и большой молоток с резиновым бойком. – Присаживайся, моя королева. Познакомьтесь. Варвара Петровна, это Маша. Моя женщина и лучший друг. Маша, это Варвара Петровна. Моя школьная учительница, в которую я был влюблен в шестом классе.

Мария оторопело разглядывала распухшее лицо трупа. Глаза вылезли наружу, став похожими на грязные желеобразные комочки, щеки раздулись, на сизых губах и ноздрях засохли клочья пены. По морщинистому лбу неторопливо полз крупный таракан, и Сергей, заметив его, нахмурился.

– Мерзкое создание, – сказал он, смахивая насекомое на пол. – Хоть в печку вас засунь, и там размножаться будете.

Он с липким хрустом раздавил таракана и перехватил пронизывающий взгляд Марии.

– Что это на ней? Памперс? – задала она вопрос, ткнув пальцем в несуразно разбухшую тряпку на дряблых бедрах старухи.

– Совершенно верно, – ответил Малышев. – Сама понимаешь, туалета здесь нет, а физиологические потребности имеются у каждого…

– Ее ищут? – тихо спросила Мария, машинально глядя на барабанную лебедку, намертво привинченную к стене.

«Он поднимал ее и опускал снова в корыто», – промелькнула у нее мысль, когда она заметила вмонтированный в потолок ролик, через который был протянут трос.

Малышев неопределенно пожал плечами.

– Похоже, не особенно. У Варвары Петровны сложная судьба. Муж у нее умер рано, я тогда еще в школе учился. Единственная дочь подсела на наркоту. Воровала, все из дома выносила, трахалась в кустах за укол… В итоге загнулась от передоза. Так ее и нашли, в луже, с полуспущенными трусами. Потом Варвара Петровна вышла на пенсию, и у нее со временем съехали мозги набекрень. Потом отказали ноги. Родни у нее нет, и вскоре про бедняжку все забыли. Мне стало жаль несчастную старушку.

– И ты привез ее сюда, – закончила Мария вместо Сергея. Она почувствовала, как ее начала распирать злость. – Посадил в корыто с дерьмом и показывал ей атлас. Добрый самаритянин, едрить тебя в задницу.

– Ты ничего не понимаешь, – терпеливо сказал Сергей. – Она узнала меня. Она вспомнила. Понимаешь? Я разговаривал с ней. Она даже вспомнила, что между нами было в те далекие 80-е…

– Далекие 80-е, – машинально повторила Мария. – А что было? Поцелуи под луной и бурные ночи?

– Нет, – ответил Сергей, и она с изумлением отметила, что тот выглядел смущенным. – Это было всего один раз. Но запомнил я этот случай на всю жизнь. Мы ходили в кино, на «Неуловимых мстителей». Так получилось, что я сидел на последнем ряду с самого краю, а Варвара Петровна рядом. Я еще и раньше замечал, что она как-то странно поглядывала на меня… в то время, надо сказать, я выглядел намного старше своих лет. В общем, смотрим фильм, и вдруг я чувствую, как ее рука гладит мои брюки. Я, конечно, прифигел чуток, но ощущения были что надо, и я продолжал сидеть как завороженный. А пальцы Варвары Петровны тем временем потихоньку расстегнули молнию и накрыли моего младшего брата своими теплыми щупальцами. И давай наяривать, я чуть не задохнулся от возбуждения! Вот это был приход, копать-хоронить! Я кончил в тот момент, когда в «Неуловимых» раздался взрыв! Помнишь, Валерка долбанул кием по шару, который бомбой оказался?! Ты-дыщ! Это был мой самый первый кайф. Струя спермы была такой сильной, что я в прямом смысле «выстрелил» в спинку стула, который был передо мной. Между тем рука моей любимой учительницы скользнула обратно, а я сидел в обконченных брюках и блаженно улыбался, как круглый идиот. Помнится, когда зажегся свет, мне стало очень стыдно – со стороны казалось, будто бы я обоссался. Пришлось высунуть наружу рубашку, она хоть как-то закрыла пятна…

Сергей немного помолчал, затем продолжил: