В Мушиные Фермы шли, шурша юбками и пьяно похохатывая, на крутых спусках покрепче хватаясь за локоть кавалера, имени которого не удалось, да, в общем, и не надо запоминать.

Порой сюда приходили, слитно громыхая коваными сапогами, брякая доспешной сталью, попирая уличную грязь древками алебард. Но, в общем, не часто. Особенно после истории с неким Опустошителем-переулка-Менял.

Раньше в Мушиных Фермах были владения рода Мясожуев, чьим промыслом издревле были – скотные дворы, колбасные цеха, бойни, ледники, мясные лавки. Мух тут было столько, что застили солнечный свет. Горожане ворчали: мяса на рынках не достать, зато вот по мухам план у Мясожуев всегда перевыполняется.

Но потом Мясожуи неосторожно заступили дорогу родовитым Инлунгам, были разбиты в прах, рассеяны и навсегда сошли с хмарьевской политической арены. Только название квартала от них и осталось.

Северин шел по кривой улочке, спускавшейся вниз к Чавке, грязному и заболоченному притоку полноводной Мошкарицы. В самом низу этой улочки стояли «Клешни», кабак наидурнейшей репутации, очередное место, где всем и на всех плевать, идеальное место для встречи заговорщиков.

В полумраке главного зала за столами сидели хмурые бородачи и уродливая нелюдь, потягивали кедровую и зеленое, стучали о столешницы кубиками-костями, меланхолично жевали клиотль.

Северин направился прямиком к лысому трактирщику за стойкой. Трактирщик был занят тем, что пытался мясистыми пальцами подцепить что-то, прилипшее к донышку пустой пивной кружки, но рука никак не пролезала.

– Вас ожидают, – трактирщик глянул на Северина заплывшими глазками, вернулся к своему медитативному занятию.

Отдельные кабинеты располагались на втором этаже «Клешней».

Проворный мальчишка-слуга, с лишаем в полщеки, с почтительным поклоном велел следовать за ним. Глазки его так и поблескивали, обшаривая пояс Северина в поисках кошелька.

Северин слегка сдавил ему ухо кончиками пальцев, сказал, что найдет сам. Мальчишка испарился.

Северин поднялся по скрипучим ступеням, миновал коридор. Из-за портьер по обе стороны коридора доносились обрывки хриплых песен, звон кружек, стоны, хохот.

Отвел портьеру в самом дальнем кабинете от лестницы. Три пары глаз требовательно уставились на него, блеснув из полумрака.

– Заждались уже, – сообщил Дарьян, одетый с неизменным теперь уже щегольством.

Мартуз же, напротив, за прошедшее с последней встречи время совсем потускнел. Лицо его осунулось, в глазах появился нездоровый маслянистый блеск. На некогда полнокровных, румяных щеках пробивалась теперь борода. Края рта, пребывавшие во всегдашней полуулыбке, загнулись книзу, их будто скобами охватили морщины.

– Мурин-Альбинский, – сказал Мартуз, когда Северин уселся за стол напротив него. – К гнолловым хренам свихнулся! Он просто спятил, вот что…

Мартуз оказался самым везучим из них.

Мартуз, который в первые дни их Заговора, в самом начале, казался самым ненадежным из них, сомневающимся, самым слабым звеном!

Именно ему удалось подобраться к Мурину ближе, чем всем остальным.

– Сам расскажешь Северу, что тебе удалось выяснить? – спросил Дульф. – Или мне пересказать?

Дульф стоял возле окна, держась в тени, искоса поглядывая на кривую улочку внизу.

Мартуз помотал головой. Он сидел на лавке, устало прислонившись затылком к стене. На столе перед ним стояла тарелка с недоеденными «лофкритовыми палочками» и недопитая кружка зеленого пива.

Он выглядел так, словно его пропустили через пресс для отжима масла.

– Расскажи лучше ты, – прошелестел Мартуз. – Я подремлю, можно? Я так устал…

Дарьян пригубил чарку кедровки, устало потер переносицу.

– Плохие новости? – спросил Северин, садясь за стол.

– Не то чтобы плохие…

Дульф отошел от окна, уселся напротив. Извлек из складок плаща трубку, кисет, огниво.

– Чего-то такого мы и ожидали от Мурина с самого начала. Но кто мог предугадать, насколько далеко заведет его безумие и жажда всевластья?

– Поподробней можно?

Дульф кивнул, затянувшись, выпустил к потолку длинный табачный шлейф.

И стал пересказывать то, о чем совсем недавно поведал им с Дарьяном Мартуз – теперь привалившийся к стене, уснувший сидя, приоткрыв рот, понурив голову, не в силах уже бороться со смертельной усталостью.

Дульф стал рассказывать:

– Источник всех нынешних мрачных свершений, как это часто бывает, кроется в величайшем прорыве, важнейшем шаге в развитии маготехники. Мурин-Альбинский половину своей жизни изучал механизм перемещения между мирами. Связка Терра-Альтерра-Аррет – загадочный треугольник, над которым до сих пор ломают голову лучшие умы Упорядоченного. Перемещаться между этими мирами могут считаные единицы. Это Дар, это талант – иначе не назовешь. Это определенная степень магического сродства, помогающая обмануть законы мироздания, обойти, если угодно, запрет, наложенный самим Творцом. Это загадка. Важны здесь не только врожденные способности тех, кто пытается осуществить переход. Важна и пространственная составляющая. Так называемые Точки Перехода рассеяны по мирам без какого-либо порядка. Обнаружить такое место – настоящая удача. Но влияние оказывают еще и время года, и положение планет… множество побочных факторов, дополнительных условий. Не буду углубляться в детали… Все это до конца не изучено, предстоит много работы… Мурину-Альбинскому удалось то, над чем бились поколения магов. Каким-то образом ему удалось наладить связь между нашей Альтеррой и миром Аррет. Удалось вывести формулу, благодаря которой он может теперь создавать порталы…

– Какой от этого прок? – поинтересовался Северин, вспомнив, как они с Гирбилином, миновав Точку Перехода, остались, в чем мать родила. – Ведь через такой портал не протащить даже мешка серебра?

– Я не знаю, каким образом ему это удалось. Для меня это загадка. Но Мурин сумел обойти это ограничение. И прямое доказательство этому – то, что происходит теперь в южных степях.

– Постойте-ка… Значит, все эти россказни про якобы возрождение Шахрияра, это все правда?

– Выходит, что так… Мурин – убежденный фанатик. Им всегда двигало стремление вкусить запретного плода хаоситской магии, попытаться дойти до самых ее истоков. И такая одиозная фигура, как Шахрияр, не могла не занять его воображение. С врожденной способностью Мурина к скольжению между мирами для него не представлялось большой трудностью попасть в мир Аррет. А именно там, согласно преданию, находится гробница Шахрияра. Его развоплощенный дух надежно заперт в междумирье, но прах его, рассеянный на мириады частиц, пребывает на месте его гибели – в мире Аррет. Очевидно, что Мурин пытался разыскать гробницу. И, судя по происходящему на юге, ему это удалось.

– Какая тут связь? Я хочу сказать, все эти шреккеры и морталисты – они-то откуда взялись?