плакала в этом самом помещении и была бы благодарна за доброе слово заботливой коллеге-женщине. Но все равно сама не смогла стать такой женщиной и спросить у заплаканной девицы, что случилось, а вместо этого выскользнула из туалета, оставив ту наедине с ее горестями.

На площадке перед зданием газеты причина девичьих страданий прояснилась. Парень из типографии находился в тесной беседе с секретаршей, которая поступила на работу совсем недавно. Она стояла спиной к стене, а он нависал над ней, что-то ей нашептывал и по-хозяйски убирал пряди от ее лица.

Проходя мимо, Джин злобно на них зыркнула, а потом устыдилась. Какие мы все дураки, подумала она.

Говард стоял за воротами, у своей припаркованной машины. Джин понимала, что любая неловкость с ее стороны вполне может задать тон всем их будущим встречам. Жизненно необходимо вести себя нормально, что бы это ни значило. Сам же Говард не выказывал никаких признаков неловкости.

– Простите, что вытащил вас из-за рабочего стола, – сказал он, извлек из внутреннего кармана бархатный зеленый мешочек и протянул ей. – Мне показалось, что проще всего будет приехать сюда.

Джин распустила завязки и вытряхнула на ладонь изящную золотую брошь.

– Вы заметите, что я схитрил, – сказал он и повернул ее так, чтобы был виден узор. Его гордость умельца и интерес к деталям своего творения растрогали Джин. – Тут были два изумруда по сторонам от опала, но один изумруд потерялся, поэтому я поменял их местами, и теперь у вас два опала вокруг одного изумруда. Опал проще заменить.

– Она изумительная, Говард. Невозможно догадаться, что ее чинили. Вы должны позволить мне заплатить за камень – и за ваше время.

– И речи быть не может. Я просто сделал так, что бесполезным подарком моей тети теперь можно пользоваться.

– Я всегда буду думать о ней, когда буду надевать эту брошку, – сказала Джин.

Она приколола ее к платью, не без сопротивления со стороны лифчика и комбинации.

– Это платье сшила Гретхен? – спросил Говард.

– Да. Оно у меня самое любимое, у нее так красиво получилось.

– Оно вам очень к лицу.

– Все всегда им восхищаются.

Джин обратила внимание, что он оценил ее вид и в то же время похвалил Гретхен, чтобы показать, что в его комплименте нет никакого скрытого смысла.

Они все еще стояли на тротуаре, время от времени отступая, чтобы дать пройти другим пешеходам, и так, что их было отлично видно из больших верхних окон кабинетов редакции. Краем глаза Джин заметила, что Мюриэл из бухгалтерии глазеет на нее сверху вниз с нескрываемым любопытством.

– Я не даю вам пообедать, – сказал Говард, проследив направление ее взглядов.

– Да нет, – сказала Джин.

Она уже пропустила тележку, на которой по кабинетам развозили сэндвичи, пирожные и чай, и теперь ей придется идти в пекарню на главной улице. У тети Эди они разговаривали так непринужденно и откровенно, а сейчас разговор выходил натянутый и уклончивый. В этом не было загадки: доверившись друг другу, они выстроили мнимую близость, которая исключала Гретхен и ставила их в рискованное положение, делая почти заговорщиками; и теперь она чувствовала, что Говард отступает. Упомянув Гретхен, он как бы обозначил свою преданность жене.

– Говард, – тихо сказала Джин. – Все, что я вам о себе рассказала… Я не хотела, чтобы вам пришлось что-то скрывать от Гретхен. Пожалуйста, не думайте…

Он положил ладонь на ее руку и так отчаянно замотал головой, что она замолчала.

– Не надо, – сказал он. – Нам не нужно ничего говорить. Мы и так прекрасно друг друга понимаем. Ничего тут не скажешь. И не сделаешь.

На мгновение их взгляды встретились, и в несчастном выражении его лица Джин смогла прочесть все, что он чувствует, и в то же время невозможность того, что он когда-нибудь сможет этим руководствоваться или даже об этом говорить. Но этого было достаточно.

– Ничего, – повторила она, и ее сердце пело, пока она смотрела, как он садится в машину и уезжает домой, к жене.

19

Уважаемая мисс Суинни!

Я предпринимаю необычный шаг и пишу вам относительно текущих исследований Матери и Дочери. Они пропустили прием, который был назначен им, чтобы провести электрофорез белков сыворотки, и Мать не ответила на мое письмо с соответствующим вопросом. Может быть, вы используете свое влияние, чтобы уладить возникшую проблему и успокоить пациентку: это очень простая процедура (по крайней мере для пациента; сам анализ значительно сложнее, но это касается только нас), для которой требуется всего лишь взять кровь. Все участники этого эксперимента очень воодушевлены выявленными на сегодняшний день результатами и готовы в своих исследованиях идти до конца.

Если все дело в трудностях материального характера, мы, возможно, сможем помочь со стоимостью транспорта. Может быть, и вашей газете стоит об этом подумать.

Надеюсь на скорый ответ.

Ваш,

Д-р Стюарт Бамбер

Как и раньше, они встретились под часами у касс вокзала Чаринг-Кросс. Джин огорчилась, обнаружив, что с их прошлой встречи Гретхен коротко подстриглась: прическа ей шла, но сходство с Маргарет перестало бросаться в глаза. Когда в качестве иллюстрации к статье нужен эффектный портрет матери и дочери, эта непохожесть совсем некстати.

Пара минут ушла на то, чтобы подавить приступ совершенно неоправданного возмущения: с ней не посоветовались. В последнее время Говард прочно потеснил Гретхен в сознании Джин, и столкновение с изначальной причиной и целью их встреч застало ее почти врасплох.

С тех пор как она получила загадочное письмо от доктора Бамбера, она потратила непомерное количество времени на то, чтобы довести дело до этого этапа. Раньше Джин назначала встречи, позвонив Говарду в магазин, но в этот раз решила не прибегать к его посредничеству без крайней необходимости. В любом случае, чтобы выяснить, что стоит за этим внезапным нежеланием продолжать исследования, поговорить надо было именно с Гретхен. Единственным выходом, кажется, было заявиться к ней без приглашения и попытаться застать ее дома.

Таким образом, в одиннадцать утра в понедельник, когда, по ее расчетам, Маргарет и Говарда дома не будет, а Гретхен, скорее всего, занята шитьем, она вышла из редакции и села на автобус, идущий из Петтс-Вуда в Сидкап. Был конец сентября; деревья все еще выглядели по-летнему, а осенние туманы были только отдаленной угрозой, но в воздухе было прохладно и сыро. Пожилая соседка Тилбери полировала плитку крыльца и, когда Джин открывала калитку, кивнула ей.

– Встреча матерей? – поинтересовалась она, что показалась Джин странным и довольно невежливым; она сказала в ответ: “Это вряд ли”, – и натянуто улыбнулась.

Боковая калитка была заперта. Джин жала кнопку звонка чуть дольше, чем принято, и в ожидании репетировала,