Проливные дожди начались еще у Вильно. Король понимал, что в такую погоду едут только неумные слепцы или отчаянные преступники, заметая свои следы.

Еще перед отъездом у короля начали болеть суставы, и он знал, что это к перемене погоды. И все же отъезд в Краков он откладывать не стал. И вот получил – дожди размыли дороги, каждая ухабина скрывалась в водяной глади. И что кричать на возницу, в лицо которого бьют нескончаемые струи дождя? Измоталась и охрана, мечтая о крыше, хорошем ужине да теплой постели. Но король торопился. Он слишком много времени провел в Литве. И сейчас отчетливо понял, как необходимо его присутствие во дворце. Это успокоит нервных, урезонит отчаянные головы и положит конец раздорам.

Наконец въехали в Краков. Возница чуть не вплотную подъехал к дворцовому входу. И все же дождь промочил короля с головы до ног. Войдя к себе в спальню, он прежде всего приказал разжечь камин, отругав дворецкого, что тот не подготовил покои. Выйдя из королевской опочивальни, дворецкий почесал голову: «А говорили, что он страшно болен» – и, словно что-то вспомнив, сломя голову помчался искать слуг и дрова.

Вскоре раздался треск горящих дров. Король, уже переодевшись в пушистый толстый халат, подарок хана Ахмата, грел руки у камина. Однако консилиум врачей прервал его блаженство.

Врачи заставили короля раздеться и лечь. Он сразу покрылся гусиной кожей. Занятые обследованием, лекари не обратили внимания на состояние королевской особы. А он, не вытерпев, натянул на себя одеяло.

– Простите, господа, – стуча зубами, произнес король, – но я не могу…

– Вы простите, ваше величество, – сказал один из них, и они начали что-то говорить по-латыни.

Когда-то Казимира, еще маленьким, учили этому языку. Но… он давно и прочно забыт.

– Что вы мне скажете, господа? – подняв голову, спросил король.

– Мы приходим к выводу, что у вас сильная усталость, и мы настаиваем, чтобы вы, ваше величество, на десять дней отказались от всякой деятельности.

– Мне можно встать? – спросил он.

Лекари переглянулись:

– Конечно, ваше величество. Мы сейчас уйдем. Только еще раз хотим вас предупредить: отдохните, наберитесь сил, королевство от вас не уйдет. Иначе…

– Я уйду от королевства, – перебил лекаря Казимир и засмеялся тихим писклявым смехом.

– Всех вам благ, ваше величество, – пожелали врачи.

Когда они ушли, он оделся в мохнатый халат и позвонил колокольчиком, стоявшим на столе. Тотчас дверь отворил дворецкий.

– Слушаю, мой король, – проговорил он.

– Меня кто-нибудь ждет? – спросил король.

– Ждут. Князья Чарторыйский, Мазовецкий, Радзивилл.

– Чего они хотят? – осторожно осведомился Казимир.

Дворецкий пожал плечами, потом сказал:

– Скорее всего, хотят выразить вам свое почтение по случаю возвращения вашего величества.

Подумав, король сказал:

– Пусть зайдут. Но предупреди, что врачи сказали мне, чтобы я пока ни с кем не встречался. Мне прописан отдых… – а сам подумал: «Пусть знают, что я для них делаю исключение».

Посетители осторожно вошли. Короля нашли в постели, куда он нырнул в халате перед их появлением. Надевать камзол он не захотел. Впереди шел Радзивилл, рослый, плечистый, в кожаном одеянии. Лицо круглое, с большим носом и свисающими за щеки рыжеватыми усищами. Взгляд воеводы был суров. Казалось, его лицо не может быть добрым и радостным.

– Мы, – заговорил он, – рады видеть вас, ваше величество, в полном здра…

– Не в полном, не в полном, – перебил король писклявым голосом, приподнимаясь на локте, обнажая грудь с редкими седыми волосами. – Прошу, господа. – Он поднялся и, закутав ноги в подол халата, опустил их до пола. – Садитесь, – свободной рукой указал на кресла.

Радзивилл вразвалочку подошел к одному из кресел и, подхватив его одной рукой, поднес поближе к королевской кровати. Мазовецкий взял кресло обеими руками, а Чарторыйский потащил по натертому полу, оставляя след, отчего король скривился, но промолчал.

– Слушаю вас. – Король склонил голову.

– Узнали, что ваше величество вернулись. В войсках все спокойно. Но… чую, руки у воинов чешутся. Не пора ли показать зубы москалям? – сказал Радзивилл и посмотрел на князей. Лицо Мазовецкого осталось непроницаемым, а Чарторыйский склонил голову, ища пылинки на своей одежде.

– Я думаю, – король неожиданно энергично заговорил, – мы упустили этот момент.

Он явно хотел этим сказать, что не удалось совместно с Ахматом совершить этот поход.

– Эти татары сильно поторопились, – проговорил Радзивилл.

Голос у него был густой, будто выходил из бочки.

– Придется все начинать сначала, – сказал король жалким голосом, точно хотел перед кем-то оправдаться.

– Проучить бы его за это, – пробасил Радзивилл.

– Проучить бы можно, – подал голос Чарторыйский, – но не потеряем ли мы тогда своего союзника?

– Да какой это союзник, если хочет обвести тебя вокруг пальца? – возмутился воевода.

– А как наши братья? – спросил Мазовецкий, поигрывая золотой цепочкой.

Он явно имел в виду литовских князей. Хоть и безобидным голосом задал князь вопрос, но попал в больное место короля. Литовские князья не пришли даже на его проводы. А во время болезни короля, кроме великого князя литовского и его сына Александра, никто не посетил больного.

– Они живут своей прежней жизнью, будто их ничего не касается, – довольно двусмысленно ответил король.

Эта тема всегда раздражала его.

– Прежде чем, воевода, – король посмотрел на Радзивилла, – говорить о походе на москалей, надо попытаться что-то сделать с Иваном Васильевичем. Этот князь набрал силу. Все его называют государем! – При этом Казимир вытащил из-под покрова сухую руку и поднял ее вверх.

– Знаю, – пробасил Радзивилл, – у мня находится Юшка Елизаров, боярин, беглец из Москвы. Я могу прислать его к вам.

– Пришли, пришли, я его послушаю. Но, думаю, нового он ничего не скажет. Князь у них силен.

– И грозен! – добавил Мазовецкий, поднимаясь и тем давая знать, что пора уходить.

Все поднялись.

– Ваше величество, выздоравливайте! – пожелал Чарторыйский, пробуя поднять тяжелое кресло.

– Да оставь, князь, его, – сказал король.

Радзивилл подхватил свое кресло и Чарторыйского и отнес их на место.

– А вы, ваше величество, правильно сказали, что надо подумать об Иване Васильевиче, – так Радзивилл назвал московского князя.

Когда они ушли, король задумался о другом. Все же королевство стало ему дорого. И он опасался своих бывших сородичей. «Так разделено королевство, – думал он, – и эти две части присоединены, но не срослись. Что же будет, когда я уйду? Нужен король, который бы не был ни поляком, ни литовцем и у которого хватило бы смелости ликвидировать вольность шляхты. Хорошо Ивану Васильевичу: что сказал, то и делается. А у нас? Пока сейм не утвердит – не двинешься. А воевода – поход на Москву! А дадут ли денег? А Рим? Только подчиняет. Обещал деньги, а где они? Здорово папа придумал – ободрать наши нищие костелы! Хороша