Вернулся Оболенский в махровом халате, из-под которого интимно выглядывали поросшие волосами ноги, обутые в домашние шлепанцы. Олег уселся рядом на диван, и на меня пахнуло мылом и зубной пастой. В этом приготовлении к интиму было что-то медицинское и настолько далекое от романтического свидания, что я мигом пришла в себя, сбросила оцепенение и включилась в игру. Встав с дивана, я уперла руки в боки и, деловито оглядевшись по сторонам, предложила перебраться в спальню. Несколько смущенный моим напором, Олег принес с кухни поднос, переставил на него вино и закуски и двинулся в приватную зону. Я проследовала за ним, расстегивая на ходу блузку.

Еще с порога спальни я обратила внимание на нелепую картину со сложной подсветкой над рамой. Именно в этой конструкции, расположенной на противоположной от входа стене, и гнездилась, должно быть, шпионская техника. Встав перед картиной так, чтобы оказаться в самом центре кадра, я принялась, покачивая бедрами, медленно снимать блузку и в такт движениям говорить:

– Милый, ты был прав.

– О чем это ты? – насторожился Оболенский, не спуская глаз с моей груди в алом бюстгальтере.

Покончив с блузкой, я перешла к юбке, продолжая разговор:

– Я о пропавшем Ухе Энки. Его действительно украл Аркадий Иванов, клиент мне сам в этом признался.

Юбка упала к моим ногам, и, перешагнув через нее, я поставила правую ногу на тумбочку и принялась эротично, как мне казалось, снимать чулок. Раздеваясь, я продолжала говорить:

– Он подложил на место похищенного Уха Энки подделку, а настоящий артефакт завтра в три часа дня с Киевского вокзала уедет в Киев. Ты гений, Олежек, я тебя обожаю!

Нахваливала я его не случайно. Я рассчитывала, что у самовлюбленного красавца, каким был Оболенский, не поднимется рука удалить хвалебную оду в свою честь, что мне, собственно говоря, и требовалось. Сказав все, что нужно, я сделала несколько танцевальных па, пытаясь изобразить движения стриптизерши, и внезапно замерла, как бы прислушиваясь к себе. Затем я сделала испуганные глаза и прошептала:

– Нет, только не это! Где у тебя ванная комната?

Заподозрив неладное, Олег передернул плечами и указал на прозрачную дверь, ведущую в санузел при спальне. Я юркнула в ванную и жалобно прокричала:

– Принеси мне сумку, надеюсь, я прихватила прокладки!

Через минуту дверь приоткрылась, и в щель просунулась рука Оболенского, протягивающая мне сумку. Я закрылась на замок, включила воду, уселась на край ванны и загрустила. Ну почему мне так не везет с мужчинами? Как только мне кто-нибудь понравится, обязательно окажется, что он либо женат, либо преследует свои низменные цели. Вот и Олег оказался мерзавцем, а как славно все начиналось! Намочив полотенце, я скомкала его и, тяжело вздохнув, поднялась с насиженного места. Подготовив пути к отступлению, я вышла из ванной, смущенно проговорив:

– Вот, полотенце испачкала, куда положить?

Олег брезгливо скривился и молча ткнул пальцем в пол под моими ногами. Я бросила туда полотенце и засобиралась домой.

– Да ладно, ты не расстраивайся, – виновато бормотала я, собирая с пола одежду и ретируясь обратно в ванную. – Сегодня не получилось – получится в другой раз.

Все, что хотела, я сделала, и оставаться в спальне следователя Оболенского дальше не имело смысла. Да, честно говоря, возлюбленный меня и не задерживал.

* * *

Примерно час я томилась в машине, ожидая результатов своей выходки. Честно говоря, я вовсе не была уверена, что следователь Оболенский сможет выложить наше приватное видео прямо сегодня, но Олег не обманул моих ожиданий. Я тоскливо пялилась в окно, когда пришла эсэмэска от Бориса. Кудрявый друг посвятил мне стихи.

«Вас на Ютьюбе наблюдаю, ржу над фигурами кадрили,

В каких краях произрастает та благодать, что вы курили?»

Выбравшись из машины, я позвонила в домофон. Ответил сам Устинович-младший.

– Открывай, Сова, Медведь пришел, – прокричала я фразу из Винни-Пуха, с которой обычно заявлялась в гости к приятелю.

Дверь щелкнула, приглашая войти, и, недолго думая, я шагнула в подъезд. Приятель встречал меня в дверях квартиры.

– Поздравляю, плюс сто тысяч пятьсот, это твоя минута славы, – неприветливо буркнул Джуниор, пропуская меня в прихожую.

Пока я снимала пальто, в уборной зажурчала вода, и прямо на меня из санузла вышел глава адвокатской конторы в тренировочном костюме. В руке у Эда Георгиевича была зажата газета, а в глазах сквозило недовольство моим поздним визитом.

– Нигде от вас покоя нет, Агата Львовна, – пожаловался он, бочком пробираясь в кухню. – Ни на работе, ни дома. Надеюсь увидеть вас завтра в конторе в первой половине дня, а не к шести часам вечера, как всю последнюю неделю.

– Буду как штык, – поклялась я, рассматривая непривычный облик Устиновича-старшего.

Что ни говори, а все же интересно наблюдать свое непосредственное начальство в домашней обстановке. Глядя на вытянутые коленки тренировочных штанов владельца «Устиновича и сыновей», я отчего-то вспомнила, что совсем недавно Эд Георгиевич уходил от жены к Маше Ветровой и даже собирался на ней жениться, но вовремя одумался и эту глупость совершил его старший сын Леонид. Неужели патрон щеголял перед Машкой в этих ужасных портках? Из состояния созерцания меня вывел тычок в спину и сердитый голос Джуниора над ухом:

– Прекращай на батю пялиться, дыру прожжешь в его исподнем!

Я тут же перевела взгляд с начальника на эстамп со сфинксом, украшавший прихожую Устиновичей, сунула ноги в предложенные тапочки и проследовала за Борисом в его комнату.

– А ты у нас звезда, – хмуро сообщил приятель, опускаясь на стул перед ноутбуком, стоящим на письменном столе. Под его тучным телом, истерзанном диетами, но не похудевшем ни на грамм, стул скрипнул так, словно вот-вот собирался развалиться.

– Успех ошеломителен чуть менее чем полностью! – продолжал глумиться Борька. – А вот, собственно, и шедевр, извольте видеть.

И я, холодея от тревожных предчувствий, нетерпеливо уставилась на заставку Гугла, ожидая, когда загрузится видеоролик в правом углу экрана.

* * *

Кудрявый друг не соврал – следователь Оболенский старательно выложил на сайт все мои ужимки и прыжки, сопровождаемые пространным текстом насчет Уха Энки.

– Не понимаю, как он это делает? – хмуро протянула я. – Ведь ежу понятно, что за час видео не могли посмотреть столько человек, чтобы вынести его на заставку Ютьюба.

– При известном умении и нужных связях можно невозбранно вынести на заставку все, что угодно, – философски откликнулся Борис, наблюдая за мельтешением красного белья на экране. – А теперь что касается твоего былинного позора. Сначала я думал, что ты попросту рехнулась, но позже постиг твой сложный замысел и расшифровал послание китайским камрадам Беляковича. Согласен, ты заслужила звание героя. Вот только ответь мне, Агата, на такой вопрос – с чего ты взяла, что похитители Уха Энки каждый вечер смотрят в Интернете бредовые видеоролики с отплясывающими в неглиже адвокатессами? Зрелище, конечно, увлекательное, но только для понимающих людей. Боюсь, буддистские монахи к ним не относятся.