– Пошляк и хам, – откликнулась я. – Есть у меня мыслишка, как заставить китайцев посмотреть мой ролик, но я с тобой не поделюсь. Меня ты опустил ниже плинтуса, а сам-то, между прочим, плагиатор и графоман! Думаешь, я не знаю, что ты нахально стырил из Интернета «ответ Анонимуса»?

– Не понимаю, о чем это ты? – сделал невинные глаза Борис.

– «Нетленный топик ваш читаю, прозреньем душу одарили. В каких краях произрастает та благодать, что вы курили?» – беспощадно процитировала я, не сводя испытующего взгляда с лица Устиновича-младшего.

Ни один мускул не дрогнул на его щекастом бессовестном лице, лишь губы выпятились сильнее обычного, и ноздри горбатого носа стали раздуваться, как кузнечные меха.

– Да будет тебе известно, – надменно сообщил он, – что есть такое понятие, как «творческое переосмысление первоисточника», ничего общего не имеющее с вульгарным плагиатом.

– Ну да, конечно, рассказывай сказки, ты у нас известный мастер словесной эквилибристики! – дразнила я приятеля, принюхиваясь к манящему аромату, долетавшему из кухни.

Божественный запах проникал сквозь приоткрытую дверь, за которой виднелся внимательный глаз Фиры Самойловны. Заметив, что ее рассекретили, Борькина матушка как ни в чем не бывало возникла на пороге и гостеприимно проговорила:

– Боренька, Агата, прошу к столу!

Я не стала набивать себе цену, а поднялась с дивана и отправилась в кухню. Там уже стояли тарелки с чем-то вкусным и красивым. Глядя на залитое ярко-желтой подливой блюдо, я заинтересованно спросила:

– И что это такое аппетитное?

– Это Боря приготовил, его фирменная рыба под карибским соусом, – с гордостью приосанилась Фира Самойловна. – Боречка ее настолько обожает, что последние две недели каждый день берет с собой на работу и съедает всю, без остатка. Даже лоток приносит чисто вымытый и пахнущий дизенфекторами.

Название деликатеса всколыхнуло во мне воспоминание о том, как бабушка, сидя на больничной койке, слезно просит больше не передавать ей рыбу под карибским соусом, которую я якобы дивно готовлю, и я, опасаясь ее расстроить, даже не спрашиваю, с кем не передавать эту самую рыбу? Только теперь мне стало понятно, откуда растут ноги. Я повернулась к Борису и пристально посмотрела ему в глаза. Борька мужественно выдержал мой взгляд, и я, расчувствовавшись, чмокнула его в щеку. Деликатная Фира Самойловна сделала вид, что ничего не заметила, а Борька покраснел, как маков цвет, и пробурчал:

– В этом блюде идеальное соотношение белков, жиров и углеводов. Сплошные витамины и никакого холестерина. Больному человеку всяко на пользу.

Ели мы под рассказ матушки Джуниора о безобразиях, творящихся в семье старшего сына. В тот вечер я узнала, что Маша Ветрова не только не стирает мужу носки, но и не варит по утрам геркулесовую кашу, вынуждая несчастного Ленечку питаться исключительно вареными яйцами, которые крайне вредны в больших количествах. Закончив обличать невестку и заварив чай, Фира Самойловна степенно удалилась в гостиную смотреть любимый сериал. Оставшись с Борькой наедине, я нежно посмотрела на приятеля и только собралась рассказать ему, как плохо мне без него жилось, как в кармане его джинсов зазвонил мобильник. Борька вытащил аппарат и, кинув на меня быстрый взгляд, тихо проговорил в трубку:

– Кэт, я занят, скоро освобожусь и перезвоню.

При взгляде на покрасневшее лицо приятеля, меня накрыло душной волной ревности, и я, борясь с желанием ударить Бориса чем-нибудь тяжелым, выдавила из себя:

– Если мешаю, я могу уйти. Твоя девушка может подумать невесть что.

– Агата, прекрати! Кэт не моя девушка. Я просто помогаю ей судиться с кондитерской фабрикой, выпускающей печенье в шоколадной глазури. Из-за их навязчивой массированной рекламы Кэт не может похудеть, и я представляю ее интересы в суде. Мы хотели встретиться и обсудить проект искового заявления, но это может подождать до завтра.

У меня отлегло от сердца – но не до конца. Неприятный осадок все же остался. А вдруг Борька меня просто успокаивает, а сам разлюбил меня и больше не будет моим верным оруженосцем сродни Санчо Пансе? Но Устинович-младший смотрел на меня с таким трогательным участием, что я, почувствовав прилив оптимизма, сделала умильное лицо и просительно затянула:

– Бо-орь, мне позарез нужна твоя помощь! Съездишь в ночной клуб «Павиан»?

Нежность в глазах Бориса куда-то улетучилась, уступив место настороженности.

– Зачем я поеду в этот гадюшник? – обескураженно спросил он. – Когда мы были там в последний раз, ты, Агата, закатила такой эпический скандал, что, должно быть, тебя до сих пор поминают в «Павиане» недобрым словом.

– Зато в «Павиане» темно, как в гномкиной норке, и музыка грохочет, как сумасшедшая. Для моего плана лучше не придумаешь.

– Может, ты и меня посвятишь в детали своего гениального плана, раз уж я тоже участвую? – пробурчал Борис, разливая по чашкам заварку.

– Допустим, мы рассчитали все правильно и Жанна Лисянская действительно держит в своих хрупких руках двух мужчин разом, – неторопливо начала я. – Тогда понятно ее беспокойство насчет ушедшего в глухое подполье Феликса. Но мы можем выманить журналистку в «Павиан», наврав ей, что там ее ожидает шифрующийся от всего честного народа Белякович. Пока ты будешь накачивать журналистку сухим вином, я стащу у нее смартфон и пошлю с него китайцам видеоролик, который тебе так полюбился. Если мой план сработает, китайцы примчатся на Киевский вокзал за настоящим Ухом Энки.

– Сколько мы знакомы, столько я поражаюсь изощренности твоей фантазии, Агата Рудь, – задумчиво проговорил Борис, отставил заварочный чайник, протягивая руку и беря со стола отложенный после разговора с Кэт телефонный аппарат. – Не всякий уголовник может похвастаться такой изобретательностью. Говори, как звонить твоей Жанне?

* * *

Но изощренность фантазии подсказала мне, что, прежде чем подсылать к Лисянской Борьку, связаться с журналисткой необходимо мне. Я первая должна позвонить Жанне и убедиться, что Феликс до сих пор не дал о себе знать. Хороши бы мы были, если бы Белякович и помощница Санты Патрика сидели бы друг напротив друга и премило потягивали пивко, а тут объявился бы Борька с приветом от Феликса и просьбой прибыть на встречу в «Павиан». Поэтому я первой набрала номер журналистки и стала ждать ответа.

– Привет-привет, – гаркнула я в трубку, услышав голос Жанны. – Я была сегодня на Ярославке, видела в Культурном центре Беляковича. Он тебе не звонил?

– Не-ет, – удивленно протянула журналистка Лисянская.

– Ничего удивительного, – продолжила я, подмигивая Устиновичу-младшему, дескать, все идет по плану. – С Феликсом была Лидия Сергеевна, она не спускает с него глаз, буквально за руку мужика водит. Ты жди, он объявится. Ну а вообще, как дела?

– Да ничего вроде бы, – рассеянно откликнулась Жанна, думая о своем.

– Ну ладно, пока. Звони, если что.