Я всегда думала, что буду разделять с тобой беды и радости, разочарования и победы. Я думала, что мы с тобой вместе пройдём через все жизненные трудности. Больше всего я надеялась, что ты будешь знать, как сильно я тебя люблю, вне зависимости от того, что ты делаешь и какие решения принимаешь.

Не знаю, как вынесу эту разлуку. Пожалуйста, помни меня. Я люблю тебя. Хотела бы я говорить тебе эти слова каждый день.

21 марта 1952 года

Написав письмо и положив его в шкатулку, она невольно задумалась о том, какие последствия ожидают её дочь и Кунгу. Другие дети могут начать дразнить её за то, что её мать разведена. А сплетни могут добраться до начальства Кунгу.

Вечером она спросила:

– Если твой начальник узнает о нас, ты не потеряешь работу?

– Нет. Я скажу правду. Он хорошо меня знает.

Кунгу всегда жил честно – с самого детства. Он мягко сжал её руку.

– Есть и плюс в том, что родители от тебя отказались. Теперь тебе не нужно перед кем-то отчитываться.

– Это мне в голову не приходило. Но ты прав: раз я всё равно теперь не считаюсь «нормальной», то мне и не нужно больше беспокоиться о чужом мнении, верно? – Она мгновенно возликовала. – Теперь я свободна.

Однако она не чувствовала себя таковой.

– Но Чинджу… дети могут быть так жестоки, а она так мала…

Кунгу обнял её за плечи.

– Да, некоторые дети такие. Но семья защитит её.

Сонджу подумала о своих свёкрах. Они и правда защитят Чинджу.

Несмотря на непрекращающиеся мысли о дочери, жизнь Сонджу не была лишена стабильности и нежности. Каждое утро она завязывала Кунгу галстук – от этого ритуала ей становилось спокойнее. И всё же настойчивые мысли никуда не уходили: каково было Чинджу, когда она узнала, что её мать не вернётся? Как ей это объяснили? «Прости меня, прости меня», – думала Сонджу постоянно.

Особенно болезненным чувство вины было в день рождения дочери. Устроила ли Вторая Сестра праздник для Чинджу? Сонджу написала дочери длинное письмо. Весь день она не находила себе места от беспокойства.

В понедельник Сонджу выбирала на рынке свежие овощи, когда услышала знакомый женский голос:

– Сонджу!

Сердце громко ухнуло в груди. Она обернулась.

Окджа, её бывшая одноклассница, подошла к ней, улыбаясь:

– Не ожидала тебя тут встретить! Ты приехала навестить родителей?

Сонджу заколебалась.

– Нет. Я здесь живу.

– Значит, мы соседи. Надо обязательно увидеться! Я приведу детей познакомиться с твоей дочерью.

Вероятно, о Чинджу одноклассникам рассказала Мису. Сонджу сказала спокойно:

– Моей дочери нет со мной. Я разведена.

– Разведе… – одноклассница перехватила свою сумочку из одной руки в другую, явно занервничав. – Мне пора.

Сонджу вцепилась в пустую сумку для покупок. Теперь все одноклассники узнают о её разводе и о её дочери. Её двоюродная сестра узнает и расскажет остальным родственникам. Их перешёптывания превратятся в вопросы, и её гордая мать будет склонять голову от позора. Это разбивало Сонджу сердце. Сорвавшись с места, она побежала прямиком к дому Кунгу, а там, добравшись до своей комнаты, села писать новое письмо для Чинджу, где просила у неё прощения.

На следующий день Кунгу подарил ей шкатулку с дорогими канцелярскими принадлежностями и сказал:

– Вчера тебе пришлось нелегко.

Однажды утром в мае, пройдя мимо двух десятков магазинов, выстроенных в ряд по обеим сторонам улицы, она остановилась у входа в небольшой банк, где женщина средних лет торговала свежими цветами в вёдрах. В одном ведре она увидела пышные розовые пионы.

Она шла домой с тремя стеблями пионов в руках, когда заметила ту же одноклассницу, которую встретила прежде. Та направлялась прямо к ней. Остановившись в двух метрах от неё, Окджа сказала:

– Я слышала, ты живёшь с любовником. Люди говорят.

Сонджу смотрела ей в глаза, не отводя взгляда.

– Изменщица, вот ты кто. Оставила ребёнка ради любовника, – сказала Окджа, повышая голос. – Неужели тебе ни капельки не стыдно? Ты запятнала честь нашей школы.

Сонджу пыталась придумать, как уйти достойно. Она не хотела обходить одноклассницу по дуге: это казалось ей трусостью.

– Думай, как пожелаешь. Уйди с дороги, – сказала она наконец.

И, прижимая пионы к груди, она двинулась прямо на неё. Окджа, открыв рот, шагнула в сторону, уступая дорогу.

Дома Сонджу поставила цветы в вазу на комоде и написала Чинджу ещё одно письмо.

Кто-то постучал в ворота. Сонджу открыла стеклянную дверь гостиной, а служанка пошла к воротам. В последнее время служанка всё больше разговаривала с Сонджу, её жесты стали мягче, и иногда она даже ей улыбалась.

– Кто там? – спросила служанка.

– Мы её семья.

Сердце Сонджу понеслось вскачь. Она сделала глубокий вздох. По её кивку служанка осторожно открыла ворота.

Её мать, поджав губы, прошла несколько шагов по направлению к Сонджу. За ней шла младшая дочь, сестра Сонджу. Значит, это не светский визит, когда они бы попили чай и ушли. Стоя в гостиной лицом к матери, Сонджу встретила её яростный взгляд и ждала потока обвинений.

И поток обрушился.

– Твой отец ослаб здоровьем от потрясения после твоего позорного поступка. Он не принимает гостей и едва говорит, – сказала её мать с нажимом, чеканя слова и тяжело дыша между предложениями.

Зачем они пришли, интересно? Они от неё отказались. Мать вытащила из сумочки конверт.

– Пришли твои документы по разводу. Я не желаю видеть их в своём доме.

Она почти швырнула бумаги на комод. Сонджу взглянула на них, затем вновь посмотрела на мать: та распалялась всё больше. Черты её лица словно заострились. Она шагнула к Сонджу ближе.

– Многие женщины поумнее тебя следовали правилам, – голос её матери дрогнул, набирая громкость. – То, что ты сделала – хуже смерти!

– Матушка! Матушка! – попыталась остановить её сестра Сонджу.

Ноздри матери раздувались. Трудно было поверить, что это – та самая женщина, которая учила своих дочерей всегда держать эмоции под контролем. Её слова вызвали у Сонджу новый приступ горечи. Изнутри поднимался гнев. Её мать не имела права навязывать ей этот брак и отдавать её незнакомцам, словно ненужную вещь, не неся при этом ответственности за свои поступки. Сонджу сказала:

– Ты не должна была заставлять меня выходить замуж. Я заплатила за твою ошибку.

Чтобы не наговорить чего-нибудь ещё более резкого, она развернулась, ушла в свою спальню и закрыла дверь. Она услышала, как мать и сестра ушли. Её руки дрожали.

Справившись с собой, она написала Мису письмо, в котором объясняла свою ситуацию –