Чего он и опасался, когда брал Дуню на работу. У нее была не только слишком высокая квалификация для патрулирования улиц и поддержания порядка вместе с Магнусом. Она к тому же славилась тем, что плясала только под собственную дудку и высокомерно плевала на приказы. Вместе с тем, она была одним из лучших следователей по делам об убийствах, и Свейструп не мог просто стоять и смотреть, как всемогущая законченная свинья Слейзнер вынес вопрос на обсуждение и лишил ее возможности устроиться на работу в регионе.

А теперь Свейструп, к собственному удивлению, дал себя уговорить и позволил ей взять бразды правления в свои руки и даже руководить следствием. Само по себе решение было правильным, здесь не было никаких сомнений. Если Дунины подозрения верны, только у нее и ни у кого другого есть шанс довести расследование до конца. Проблема заключалась не в этом. А скорее в том, как она доберется до цели. Через сколько трупов перешагнет, и в первую очередь – какие заголовки о ней напишут.

По этой причине Свейструп по окончании разговора не только положил трубку, но и выдернул шнур из розетки. Возможно, это было безответственно, но пусть будет так. Он уже один раз доходил до ручки и обещал самому себе со всей серьезностью относиться к предупредительным сигналам.

И сейчас он чувствовал себя немного лучше. Монотонные движения губкой по капоту вызывали именно такую гипнотическую усталость, на которую он надеялся, и он был уверен в том, что скоро сможет прикорнуть на диване под звуки Эрика Сати. Проблема просто-напросто красиво подождет до утра.

Уссинг и Йенсен, понятно, будут вне себя от ярости. Свейструп уже представил себе, как они врываются в его кабинет с пунцовыми лицами. Но он с этим справится. Совершенно очевидно, что Дуня более подходящий человек, и чем больше Свейструп думал об этом, тем больше ему нравилось собственное решение.

Через двадцать минут хлопнула дверца машины. Он обернулся и обнаружил машину-гибрид, которая бесшумно подъехала к его участку и остановилась.

– Так вот ты где, – произнес Ким Слейзнер с той улыбкой, которая часто озаряла его лицо на пресс-конференциях. – Я пытался до тебя дозвониться и случайно проезжал мимо.

Проезжал мимо? Так я тебе и поверил, подумал Свейструп и решил не подавать руки.

– Здесь никто мимо не проезжает. Если ты не едешь играть в гольф. Но я не вижу ни клюшек для гольфа, ни клетчатых штанов. Что тебе надо?

Слейзнер улыбнулся и огляделся.

– Хороший район. Спокойный. Здесь, наверное, прекрасно.

– Да, не жалуюсь.

– Я тебя понимаю. Особенно с учетом всего происходящего. И тем не менее, ты можешь уделить время мытью машины и плюешь, когда тебе звонят.

– Во всяком случае, я не лежу на заднем сиденье своей машины на углу улицы Лилле Истедгаде. – Свейструп поднес было руку ко рту, но опустил ее. Все равно поздно – слова, которые из него выскочили, уже не положишь обратно в рот. Два года назад именно Слейзнер не стал отвечать на звонок мобильного. Спустя несколько дней выяснилось, что он развлекался на заднем сиденье с Дженни «Мокрый поцелуй» Нильсен, или как там она себя называла.

Маленькая шалость, которая стоила жизни не только женщине на заправке в Леллинге, но и, в конечном итоге, полицейскому. Поступок, который по всякой логике должен был привести и к увольнению, и к уголовному делу. Но, понятно, ничего такого не произошло. И чем больше Свейструп об этом думал, тем меньше сожалел о своих словах, сказанных наделенному властью мужчине, который сейчас стоял у въезда в его гараж с невозмутимой ухмылкой на губах.

– Срезал! – Слейзнер рассмеялся и развел руками, словно подчеркивая, что он нисколько не обиделся, и что это его уже давно не трогает. – Но сейчас мы не будем стоять здесь и пререкаться, ладно? Между нами, начальниками, говоря. Нам доверили страну, в которой мы должны поддерживать порядок.

– Еще раз спрашиваю, – сказал Свейструп. – Что тебе надо?

– Я бы хотел немного поговорить об одной из твоих подчиненных.

– Ты имеешь в виду Дуню Хоугор?

– Именно, – Слейзнер снова улыбнулся одной из своих хорошо известных улыбок. – Я же знал, что мы поймем друг друга.

– Дуня – один из моих лучших сотрудников.

– Вот оно что. Интересно. И тем не менее, ты в таком стрессе, что вынужден отключить телефон, чтобы расслабиться. Пойми меня правильно: я тебя нисколько не упрекаю. Исходя из моего опыта, ты видел только начало.

Слейзнер наверняка был прав. Но меньше всего Свейструп хотел признавать его правоту. К тому же он как никогда был уверен в том, что это расследование должна вести Дуня.

– Иб, а теперь выслушай меня. – Слейзнер приблизился к нему на шаг. – Я с ней работал и точно знаю, как она устроена. Поверь мне. Стоит дать ей мизинец, как она тебе откусит всю руку вместе с яйцами, не успеешь и глазом моргнуть.

– У меня о ней немного другое представление.

– Да, но как давно ты имеешь с ней дело? Полгода? Я работал с ней несколько лет. Я был тоже ослеплен ее целеустремленностью. Я даже оказал ей доверие, поручив руководить одним из самых сложных расследований в нашей стране. Ты наверняка помнишь убийство Карен и Акселя Ноймана в Тибберупе.

Свейструп кивнул. Он с большим интересом следил за расследованием со стороны и помнил фото с места жестокого убийства, словно это было вчера. Еще тогда на него произвело впечатление, как быстро Дуне удалось установить личность преступника.

– Спустя полгода она отблагодарила меня, подделав мою подпись и вонзив нож мне в спину. Да, признаю, я совершил ошибку, не ответив на звонок мобильного в машине. Но выступать в прессе после всего того, что я для нее сделал? – Слейзнер фыркнул и поднял ладони. – Пусть радуется, что ее только уволили. Уверяю тебя: я мог бы пойти гораздо дальше, если бы захотел. – Он сделал шаг к машине и рукавом плаща вытер маленькое пятно. – И дело не в том, что я не понимаю, почему ты взял ее на работу. Наоборот. Я бы сделал то же самое, если бы не знал всех обстоятельств. Она хорошо выглядит и чертовски горяченькая, если хочешь знать мое мнение. К тому же она прекрасно играет роль жертвы, которая ужасно пострадала от проклятого патриархата, лучше, чем Паприка, мать ее, Стен[16]. Якобы она на стороне добра и хочет только одного – докопаться до правды и схватить виновного. Но это всего лишь игра. Спектакль с целью получить то, что ей нужно. И знаешь, что это? Хочешь знать, что ею на самом деле движет? – Слейзнер подошел вплотную к Свейструпу и заглянул ему в глаза. – Твое место. – Он ткнул пальцем в грудь коллеги. – Точно тебе говорю. Твоя должность, которая более привлекательна и дороже стоит, чем все остальные проклятые должности во всем отделении. И когда она сядет и на твой стул и за твой письменный стол, ты будешь стоять здесь, тереть машину или что ты там делаешь, не понимая, что произошло.