Тем временем священник продолжил пить виски. Количество напитка медленно, но неуклонно уменьшалось. Алкоголь давал о себе знать, и движения Гранта стали неточными, а взгляд чуть помутнел. Глаза мутно глядели из-под полуприкрытых век.

— А знаете, как мне здесь осточертело, — немного заплетающимся языком проговорил он, — как меня достали эти сомалийцы… Но больше всех меня раздражает полковник Фогс.

При упоминании немца Полундра оживился и гораздо внимательнее прислушался к словам собеседника.

— Между нами говоря, я, как настоящий англичанин, вообще ненавижу этих немцев. Да хоть бы взять историю — ну что они сделали хорошего? Тевтоны никогда не отличались особым умом. Ну, это же надо — за одно столетие развязать две мировые войны! И что! — Истинный англичанин уже почти срывался на крик.

Ему, по всей видимости, хотелось добавить еще несколько пунктов к обвинению немцев как нации, но его прервал Полундра.

— Не наше это дело, святой отец, в истории копаться, а уж тем более выводы делать. Раз так произошло, значит, это должно было случиться, — философски изрек он, — и вы, как человек религиозный, должны это прекрасно понимать.

«Во дает старлей!» — восхищенно подумал Сухомлин, слушая заключения Павлова, способные составить конкуренцию любому проповеднику.

— А если вам здесь так надоело, то почему вы не попытаетесь вернуть на родину? — продолжал офицер. — Неужели здесь настолько необходимо ваше присутствие, да и, возможно, нашлись бы желающие прийти вас заменить…

Священник задумался, затем, отхлебнув еще немного виски, перегнулся через стол к Полундре, будто собираясь поведать тому некую тайну.

— Они не закроют эту церковь. А знаешь почему? — Его речь было уже практически не разобрать, поскольку слова звучали предельно тихо. — А потому, что… я им нужен здесь, в Сомали. Ты думаешь, что, кроме церковных книг, я ничего не знаю? Ты ошибаешься, парень… — Эти слова он произносил у самого уха Полундры, обдавая его сильным перегаром.

«А святой отец неслабо винцом зашибает, — хмыкнул Павлов, — совсем нарезался дядя».

— Я им очень нужен, — загадочно помахал пальцем пьяный в стельку Грант, — ты знаешь, чем я здесь занимаюсь? Я… — С этими словами он пьяно махнул рукой.

Полундра размышлял, кто же все-таки этот человек, выдающий себя за проповедника? Возможно, он каким-то образом связан с британской разведкой, тогда это многое бы объясняло. Британцам, естественно, было выгодно получать ценную информацию о происходящем в Сомали. Тем более когда в республике столь шаткое положение и страна практически находится в состоянии безвластия. И лучшего варианта, чем использовать в качестве агента священника, и придумать нельзя. Никто не заподозрит святого отца в шпионаже. А закрывать церковь никому не придет в голову. В вопросах веры сомалийцы терпимы и «с пониманием» относятся к представителям других конфессий. Во всяком случае, так было до последнего времени.

— Вы работаете на британское правительство? — неожиданно в лоб задал вопрос Полундра.

Его собеседник сейчас находился в состоянии «предотключки». Он уткнулся лицом в стол и что-то несвязно бормотал. Из всего, что было им сказано, Полундра разобрал лишь несколько слов: «А почему бы и нет?» Затем, опершись на стол, мистер Грант с трудом поднялся и, пролепетав: «Я иду спать», чудом добрался до большого кресла, стоящего в углу, и плюхнулся в него, раскинув руки. Спустя пару минут он уже мирно сопел, иногда дергая ногой.

Полундра, удивленный новым поворотом событий, лишь покачал головой. Теперь ему предстояло во всем разобраться. Просидев, как истукан, около получаса, он вдруг с вдохновленным видом подскочил и растормошил дремавшего курсанта. Тот сладко потянулся, открывая глаза. Услышав негромкий свист, он с интересом огляделся, ища причину столь странного шума. Заметив в кресле в стельку пьяного проповедника, он улыбнулся и хихикнул, выразив таким образом свое удивление.

— Слушай, Сухомлин, у меня к тебе поручение будет, — деловито произнес Полундра, — ты в компьютерах разбираешься?

— Обижаете, товарищ старший лейтенант, — с видом профессионала произнес тот.

— Вот и хорошо. От тебя требуется следующее: на церковном ксероксе распечатать несколько десятков копий долларов разного достоинства. Естественно, цветных. Усек?

Курсант, ничего не понимая, уставился на Павлова. Такая неожиданная задача привела его в замешательство.

— Все вопросы потом, — лаконично пояснил старший лейтенант, — приступай прямо сейчас. А у меня тоже есть занятие.

Спустя несколько минут комната с мирно храпящим проповедником превратилась в настоящую мастерскую. Полундра взялся за дело, разложив на столе широко раскрытый кейс. Вокруг него в изобилии были разбросаны различные провода, отличающиеся друг от друга длиной, цветом и толщиной поперечного сечения. С видом ученого-ядерщика Павлов осторожно укладывал на дно чемодана всю эту утварь. Вытащив из спортивной сумки несколько фальшфейеров, предусмотрительно захваченных из шлюпки, офицер осторожно положил их на стол. Эти небольшие пиротехнические сигнальные устройства использовались на флоте для освещения отдельных предметов или подачи сигналов в темное время суток. Они были наполнены горючим легковоспламеняющимся составом. Закончив производить операцию по переоборудованию кейса, Полундра с довольным видом потянулся, губы его расплылись в улыбке.

Равномерный гул мотора, издаваемого церковным трейлером, нарушил спокойствие небольшого поселка. Транспортное средство медленно продвигалось к воротам, собираясь сменить место дислокации. Полуголые детишки с интересом высовывали свои головы из окон, провожая миссионерский трейлер любопытными взглядами. Он не спеша выехал на дорогу и двинулся в направлении города. Несколько собак наперегонки кинулись за ним, звонко лая и бросаясь на колеса.

Колонна автомашин, словно гигантская гусеница, проползла сквозь контрольно-пропускной пункт на базу миротворческих сил ООН. Пара молодых солдат, стоявших на посту, вытянувшись по струнке, отдала воинское приветствие первой из машин, в которой находились офицеры. Джипы, ровно держа строй, проследовали к гаражам, покрытым, как и все остальные здания, расположившиеся вокруг, маскировочной сеткой защитного цвета. Из автомобилей начали выгружать какие-то ящики, перетянутые веревками. Солдаты по живой цепочке передавали груз друг другу, складывая его на большие деревянные поддоны.

Рядом на плацу под пристальным наблюдением офицера-инструктора пара десятков солдат совершенствовали навыки рукопашного боя. Офицер со строгим видом выкрикивал указания, заставляя бойцов работать интенсивнее и точнее.

Возле здания штаба, на крыше которого, развеваясь на ветру, красовался огромный флаг Организации Объединенных Наций, стояли несколько офицеров. Затягиваясь сигаретным дымом, они мирно беседовали, отпуская шуточки в адрес друг друга, при этом громко смеясь. В это время полковник Фогс, расположившись в своем кабинете, вел оживленные переговоры по рации. Говорил он тихо, стараясь не кричать, видимо, опасаясь, что его могут услышать. Окончив разговор и отложив в сторону устройство связи, он тяжело выдохнул, несколько раз чертыхнулся и с размаху плюхнулся в кресло. Беседа повлияла на него не лучшим образом. Суетливые движения отчетливо выдавали некое волнение, охватившее миротворца. Переговоры с Хасаном и Юсуповым посеяли странное, не совсем понятное ему самому, чувство беспокойства. Эти двое настойчиво пытались выведать у полковника информацию, касающуюся выкупа похищенного Гресса, ведь Фогель должен был выйти на связь именно через миротворцев. Но никаких новостей из Швейцарии пока не поступало.