— Артефакты, — кивнул Сармат. — Именно они были источником заразы и помогли ей мгновенно разнестись по городу.

— Использование таких методов недопустимо, — покачал головой отшельник. — Это преступление.

— Согласен, — кивнул Иса не сводя взгляда со старшего отшельника. — Это настоящее преступление, за которое положено отрубать голову.

— Если бы мы были рядом, то смогли бы предотвратить катастрофу, — вздохнул Калафи. — Магия — тонкое искусство и вам просто необходимо…

— В магии прекрасно разбираются служители ордена «Янтарного света», — заметил эмир. — И они прекрасно с этой задачей справились.

— Правильно ли я понимаю, что наш статус в городе остается прежним? — спросил Калафи, поджав губы.

— Совершенно верно, — кивнул молодой эмир. — Отшельникам запрещено появляться в городе… Под страхом смертной казни.

Старший отшельник поджал губы и молча поклонился.

— Если ваш коллега немедленно не развеет чары — лишится головы, — дипломатичным тоном произнёс Гош, незаметно и совершенно бесшумно появившийся за спиной отшельников.

Взгляды как главы города, так и прибывших отшельников скрестились на нем, а один из прибывших магов встряхнул рукой, прогоняя фиолетовый дым.

— Вы прибыли как гости в дом, где вас не ждут и считают опасными врагами, — добавил Иса. — Разговаривать я с вами больше не намерен.

Эмир махнул рукой, всем своим видом показывая, что больше общаться с магами не собирается.

— Как пожелаете, — кивнул Калафи и, развернувшись, отправился прочь, на ходу давая знак своим собратьям.

Двое стражников и паладин сопроводили их до самых ворот. Оказавшись за пределами города, они остались в одиночестве.

— Калафи! Какого черта?!! Один священник и один паладин! Мы могли размазать их всех! — насел на старшего другой отшельник.

— И что? Ты думаешь, в церковь не ушло послание с их уликами? — рыкнул старший. — Или ты думаешь, что с нами хоть кто-нибудь будет разговаривать после убийства церковников?

— Город мог быть наш!!! — не сдавался собрат.

— А зачем нам город, если бы нас в нем же всех и перебили? — хмыкнул Калафи. — Он стал бы нашей могилой, а не пьедесталом победы.

— Но мы же не можем просто так все оставить! Мы планировали эту операцию столько лет!

— Не оставим, — рыкнул на него старший отшельник. — От плана придется отказаться, но и спускать с рук этим церковникам я эту пощечину не стану.

Он поднял руку и, призвав силу, заставил течь с нее фиолетовую силу.

— Давайте-ка оставим этим святошам парочку подарков…

* * *

Ветер в лицо был мягким и теплым. Солнце стояло почти в зените и знатно припекало. Если бы не святые писания на поддоспешнике, старший паладин уже бы взмок до нижнего белья.

— Как тут вообще живут? — спросил он едущего рядом с ним клирика. — Ладно, у нас с доспехами братья поработали, а местные?

— Человек очень необычное существо, Нерба — хмыкнул собеседник. — Он ко всему приспосабливается.

— Что верно, то верно, — кивнул воин и оглянулся на три десятка монахов, клириков и паладинов, которые следовали за ними. — Человек очень необычная тварь.

Клирик грустно усмехнулся и покачал головой. Отряд поднялся на небольшой холм и на горизонте показались стены города.

— Слава Единому, — выдохнул клирик. — Путь сюда действительно очень тяжелый.

Он оглянулся на паладина и спросил:

— Что они тут устроили?

— Как обычно. Оказались в знатной передряге, — пожал плечами Нерба. — Они умудрились оказаться в разгаре черной язвы в городе.

— Это я слышал, — кивнул клирик. — Но эпидемия для них… как-то мелковато.

— Тут как посмотреть. Я видел эпидемии черной язвы. По мне так лучше с ковеном схлестнуться, чем в такой переплет попасть.

— Это почему же?

— С ковеном всё понятно и просто. Есть враг. Его надо поймать и уничтожить. С черной язвой такое не пройдет. Вокруг просто умирают люди. Один за другим. Гниют заживо. И что ты тут сделаешь? Только если благословишь, но от этого зараза гниет еще быстрее.

— В этом ты прав, — закивал головой собеседник. — Черная язва очень трудно поддается лечению.

— А если её еще и распространять с умом, то это превращается в приговор. Мучительная смерть для всего города.

— Кто будет распространять черную язву специально? — нахмурился клирик.

— Судя по донесению Дубовой лозы, такие умники нашлись, — вздохнул Нерба. — Эпидемия началась не с торгашей или бедняков. Эпидемия началась с знати города и торгашей. И одними из первых были наши братья в местной церкви. У них не хватило сил справиться с болезнью, поэтому через несколько дней они пали первыми. Заразу стало некому лечить.

— Это ведь не показатель, — покачал головой мужчина. — Может это просто совпадение?

— Артефакты. В домах, где началась эпидемия, были обнаружены артефакты, распространявшие заразу. Также есть сведения, что за два дня до того, как чума разлетелась по городу, из своего логова выбрались отшельники.

— Небульский хребет?

— Они самые, — кивнул Нерба. — Картина складывается в очень опасную ситуацию.

— Именно поэтому сюда и отправили самый боеспособный отряд, — кивнул клирик.

— На счет самого боеспособного я бы поспорил, но суть верна, — кивнул паладин.

— М-м-м-м? Я слышал о твоей скромности, но всегда считал, что это преувеличение.

— Это не скромность. В ордене есть один более боеспособный отряд, чем мы.

— И кто же это? У нас самые сильные клирики, самые сильные и опытные паладины. Я точно знаю, что другого такого отряда в ордене нет.

— Есть. Дубовая лоза.

Клирик тихо рассмеялся.

— Я действительно рад твоей скромности, но она уже похожа на неуверенность в своих силах, — произнёс он, когда смог успокоиться. — Дубовая лоза состоит из двух служителей ордена и…

— Ты многого не знаешь, — опустил взгляд паладин.

Он несколько секунд покачивался в седле, молча смотря на загривок лошади.

— Там, с ковеном… Снек, клирик Дубовой лозы, призывал янтарные искры. Без подготовки, единолично.

— Это невозможно, — покачал головой клирик. — Он либо готовил большой малебен, либо ему кто-то помогал. Готовить большой молебен нужно несколько часов, а с учетом его… отношения к праведности, это могло бы занять несколько дней. Для такого клирика, как Снек, это невозможно.

— Факт остается фактом, — хмыкнул Нерба. — Он призывал янтарные искры. Сам. Я видел следы его работы. Там до сих пор просыпается знак ордена.