— Уходишь? — нахмурилась дивная. — Но, кажется, князь сменил мнение на твой счет.

— Польщена, аж плакать тянет, — закатила глаза Фло. — А то я не имею близкого знакомства с правителями! Раз сменил мнение, потом ещё раз сменит, а потом как-то внезапно окажется, что меня тащат на казнь — благо есть за что, даже повода искать не понадобится.

Ши призадумалась.

— Значит, сказать, что ты сбежала? — вопросила деловито.

Фло чуть головой не покачала — да она ж молоденькая совсем! Взрослая дивная её бы в жисть не отпустила (под "взрослыми" Фло, сама потерявшая счет годам где-то на двадцатой сотне вёсен, разумела существ от тысячи лет и старше).

— Да, — решила воспользоваться она нежданной удачей. — Все в выигрыше: и князю мою рожу не созерцать, и мне не умирать.

— Разумно, — дивная пошевелила венчавшими голову усиками — и впрямь чисто бабочка! — Так и поступим тогда. Тебе надо что-то, чтобы восстановиться? Сердце притащить?

Фло исподволь стало интересно.

— И что, прям-таки притащишь? Человеческое, свежее, ещё бьющимся из груди вырванное?

— Если надо. У меня работа такая, знаешь ли.

Принцесса-Лебедь понимающе хмыкнула. Таких она любила в бытность свою знатной дамой и очень ценила, но вот все равно долго они не жили — чисто бабочки на огненный цветок. Странно даже, почему именно об этом думается так отчётливо, на девочку глядя? Неужто заживо сгорит?

— Пойду, — сказала Лебедь. — Ты уж будь добра, присмотри за Ирейн, потому что тревожное что-то звенит в воздухе вокруг неё. Я, по-вашему, жрицей Пряхи была когда-то, толк знаю в этих вещах.

Дивная нахмурилась, кивнула серьёзно, а Фло, уже до границы поляны доковыляв, все же смогла смолчать. Она хотела сказать юной бабочке, что на огонь лететь вовсе не обязательно, но кто мы такие, если не совершаем собственных ошибок? Фло шепнула пару слов, и тени леса растворили её фигуру, заметая следы.

Ирейн взбежала по ступенькам, чуя, как заходится сердце и трещит от боли голова: магия, замкнутая внутри, тревожилась, рвалась, силясь достучаться до владелицы. Трактирщица была плоха в предвиденье — уж куда ей до Фло? — но вещи глобальные ощущала, и сейчас тревожно ей было, ой как тревожно…

Чердак встретил успокаивающим запахом трав, прогнавшим боль на раз, тишиной и темнотой. Фло ещё не вернулась? Неужели несчастная девица раздробила свою кость так, что собирать нужно? Ирейн сосредоточенно нахмурилась. Если так, надо вон Казначея припахать; раз Вете зубки лечил, человеческие косточки тоже осилит. Она только вот отдохнёт пару минут — и сходит, узнает! Пусть только попробует отказать, мерзкий драконище!

Поддавшись порыву, трактирщица провела рукой по специальной вязи, включая тусклый магический светильник, и осторожно устроилась в глубоком кресле, чувствуя, как отпускают печали да тревоги дня. Взгляд её, блуждавший по вязанкам трав и всякой всячине, натолкнулся на свиток. Не в привычках Ирейн было заглядывать в бумаги других людей, благо и по отношению к себе она подобного не терпела. Однако, письмо было подписано просто и незамысловато: "Для Ирейн".

Посомневавшись пару мгновений, она, все же, открыла.

"Драгоценная моя ученица.

Прости, но ныне наши пути расходятся: моя дорога петляет по северным лесам, твоя взмывает к вершинам гор. Хотела бы я проводить тебя, но для нечисти драконы, особенно те, что с молниями приходят, очень плохие товарищи. Но не грусти об этом, ибо, какой бы ни была их ко мне неприязнь, видит Та, чье имя я называть не достойна — она оправдана.

Жаль, что наставница из меня получилась такая же плохая, как жрица: я так и не успела ничему тебя научить. Даже сейчас могу преподать тебе лишь один урок, а ценный или нет, время покажет.

Моя девочка, будь смелой, звонкой и чуткой, иди навстречу Предназначению с гордо поднятой головой и помни, что все клетки — только в головах. Однажды ты станешь княгиней, и ведьмой, могущественной, как мало кто. И пусть драконы презирают человеческую магию, ты сможешь заставить их уважать себя. Однажды. Если себе это дозволишь.

А пока, прошу, сохрани этот чердак так, как он есть. Пусть однажды он достанется Вете, и таким образом я исполню хоть одну традицию из тех, которые завещала мне мать — та малость, что я от тебя попрошу.

Не запирай себя в деревянных клетках, Ирейн, дозволь своей душе полёт.

И приготовь глинтвейн своему дракону, когда будешь готова. Он любит тебя, хотя и не понимает. Но когда это крылатые змеи могли уразуметь человеческие дела? Будь снисходительна, милая. Шанс на счастье стоит того.

С любовью, та, кого мать нарекла Мстиславой, а люди — Лебедью."

— Вот дура, — раздраженно сказала Ирейн, проморгавшись ото слёз. — Как есть идиотка. Кто же так делает?

Трактирщица беспомощно осмотрела чердак. Хотелось пореветь от души, но она себе эдакую глупость запретила. Вместо этого разозлилась, ибо — нет, правда что ли? Вот так просто взять и уйти? Да неужто после всего, на двоих пережитого, она не заслужила даже прощания? Опять же, ну кто ж так в новую жизнь отправляется: без денег, почти без вещей!

Ирейн быстро заметалась по комнате, размышляя. Она не платила Фло зарплату — та сама отказалась, работала в счет жилья. Однако, если женщине что-то нужно, ей было достаточно просто намекнуть, потому Ирейн не тревожилась по этому поводу, не забывая, впрочем, покупать той подарки на любой мало-мальски значимый праздник. Но вот теперь, куда Фло пойдёт, не имея денег, с такой-то внешностью? Уж трактирщица за свою жизнь на отлично усвоила простую, как боярышниковая наливка, истину: да, деньги — не главное, но только когда они есть.

Крутанувшись на месте, Ирейн прихватила одну из куколок-"молчушек", которые делала Фло, чтобы Ирейн могла работать рядом с Ветой, не разбудив. Особенной уверенности в том, что оная заглушительница звуков подействует и на драконов, не было, но объясняться с Тиром вот прямо сейчас ей точно не хотелось, да и времени не было.

Сейф, зачарованный ещё для отца пришлым магом, уже вот несколько лет как не пустовал, благо Ирейн работала для этого чуть ли не круглые сутки. Сейчас, однако, там и вовсе было, как говорится, что пощупать: до того, как "Медвежий угол" оккупировали драконы, она успела неплохо навариться на иностранных гостях. К слову, о драконах… Монеты весят немало, даже в золоте сумма, достаточная для обустройства новой жизни, будет сильно оттягивать карман. Да и спрятать такой мешочек тоже непросто, звон от него идёт, и одинокой беззащитной женщине таскать его с собой — только разбойников приманивать.

Хотя, быть может, если на Фло нападут разбойники, она ими и поужинает? Ирейн покачала головой, вспомнив худющую фигуру женщины. Право, вот же ерунда приходит в голову!

Так или иначе, монеты — проблема, а вот камни — самое то. Ну не потребует же их Казначей назад, верно? Она же… ну, не совсем, но все же вроде как княгиня?

Решившись, Ирейн сгребла в неприметный кошель с десяток монет разного достоинства, один из камней и старую брошь матери (не особенно ценная штука, но памятная; ей хотелось бы, чтобы Фло носила её вдалеке, поскольку самой Ирейн было больно смотреть на украшение, но и продать рука не поднималась). Прихватив первую попавшуюся шаль (судя по следам улиточной слизи, вещица принадлежала дворовой Мардж), Ирейн сжала покрепче куколку и выскользнула через чёрный ход.