– Очень вкусно, – вежливо сказал Колин.

– Брехня, – ответил Кристофер. – Вчерашний хлеб и дешёвый джем. Но спасибо за вежливость, – он признательно кивнул.

Колин чуть шевельнул бровью – видимо, это он так удивлялся. Кристофер сел в кресло, захрустел тостом. Они разглядывали друг друга молча. Колин пил чай, держа блюдце на весу.

– Я не знал, что у моего сына есть такие друзья, – наконец сказал он.

– Ну, может, стоит с ним чаще общаться?.. – Кристофер почесал небритую щёку.

– Простите, – крайне вежливо уточнил Колин, – вы сейчас пытаетесь учить меня, как воспитывать сына?

– Боже упаси, – Кристофер добродушно усмехнулся. – Но это ваш моему позвонил в час ночи, а не наоборот. И это вы сейчас сидите и удивляетесь у меня в гостиной, а не я у вас.

Колин пожал плечами:

– Не поспоришь.

Заскрипели ступеньки, на лестнице показался Джеймс. Он был босиком – кеды держал Майкл, мрачно маячивший за спиной.

– Привет, пап.

Тот поставил блюдце на столик, поднялся на ноги. На лице мелькнуло облегчение.

– Я волновался, – сказал Колин.

– Как ты меня нашёл?

– Позвонил Саре. Она сказала – уже пару недель тебя не видела. Сказала, что ты можешь быть у Майкла.

– Она же не знает, где он живёт, – нахмурился Джеймс.

– У службы охраны остался номер его мотоцикла. Я связался с дорожной инспекцией, они нашли адрес, – объяснил тот. – Почему ты не отвечал на звонки?

– Телефон разрядился.

Майкл стоял за плечом у Джеймса, хлопал себя его кедами по колену и настороженно молчал.

– Дорогой, мне очень жаль, – сказал Колин. – Мы можем поговорить вдвоём?

Тот оглянулся на Майкла, кивнул. Обулся.

– Чаю? – спросил Кристофер, когда эти двое вышли из дома.

Майкл вздохнул.

Отодвинув занавеску, он смотрел, как Колин и Джеймс что-то обсуждали, стоя у «Бентли». Говорил в основном Колин – прикасался к плечу сына, проводил рукой по волосам, хватал себя за переносицу. Джеймс стоял, обхватив себя за локти, но хватка постепенно ослабевала.

– Как думаешь, о чём они? – спросил Майкл.

– Извиняется. – Кристофер шумно отхлебнул чаю, подглядывая через плечо сына. – Видишь, как часто трёт бровь? Стыдится.

– Они вчера поругались.

– Я так и понял.

Колин раскрыл руки, Джеймс качнулся вперёд. Они обнялись.

– Ну вот и славно, – Кристофер отошёл от окна.

– Я вам очень признателен, что вы позволили Джеймсу переночевать у вас, – сказал Колин, вернувшись в дом, и полез в карман за бумажником. – Я могу вас чем-то отблагодарить?

– У нас не гостиница, чтобы за ночёвку деньги брать, – спокойно ответил Кристофер. – И вообще, я тут ни при чём, это Майкл за ним ночью катался, его и благодарите.

– Мне ничего не надо, – буркнул тот. – У меня на дружбу ценника нет.

– Тогда просто – спасибо, – Колин протянул ему руку.

Майкл помедлил, но руку пожал.

– Я поеду, – сказал Джеймс.

– Угу.

– Спасибо тебе… за всё, – он куснул себя за губу, улыбнулся. – Заедешь в четыре?..

15

По гаражу плавал едкий дымок от сварки, завивался кольцами. Майкл сдвинул защитную маску, оценил шов – легло ровно. Кристофер подошёл со спины, кинул взгляд:

– Закончил? Хорошо, я зачищу. К тебе там… – он кивнул на ворота, – пришли.

Джеймс стоял на бетонной площадке перед мастерской, переминался с ноги на ногу, спрятав руки в карманах серого пальто. Рядом стояла сумка с учебниками.

– Ты чё так рано? – Майкл глянул на часы – было всего три.

– У меня пары отменились, – сказал тот, смущённо глядя под ноги. – Вот, решил…

Майкл оглянулся через плечо на отца: работы, конечно, был не завал, но бросить всё и развлекать Купидончика было бы свинством.

– Слушай, я щас не могу, – виновато сказал он. – Может, ты с Томми потусишь пока? А я потом приду. Всё равно сёдня не покатаемся, у меня бензобак потёк, надо клеить.

– А можно мне тут… потусить?.. – спросил Джеймс, подпинывая сумку ногой. – Я мешать не буду, просто посижу.

– Тут грязно. – Майкл с сомнением оглядел светло-серое шерстяное пальто.

– Тут ты, – шёпотом ответил Джеймс.

Майкл вздохнул и растаял.

– Тока красоту эту сними, – он кивнул на пальто, – я тебе дам рубашку накинуть. А то у нас тут пыль, копоть…

Кристофер орудовал болгаркой. На пол летели искры, металл визжал под шлифовочным диском. Даже головы не повернул. Ну а чего напрягаться – будто Томми или Бран не заходили вот так посидеть, поболтать.

Майкл забрал у Джеймса пальто, закрыл в шкафчик к своей чистой одежде. Выдал клетчатую фланелевую рубаху, которую вокруг того можно было бы два раза обернуть и рукава бантиком завязать.

Джеймс пристроился на продавленном топчане, у которого вместо ножек были стопки кирпичей, положенных на цементный раствор. Сложив ноги по-турецки, привалился к стене гаража. Покопался в сумке, на одно колено положил толстенную книгу, на втором раскрыл тетрадь. Будто всегда тут был.

Кристофер протёр место сварки защитной рукавицей, сдул металлическую пыль, оценил результат.

– Загрунтуй, и пусть сохнет, – сказал он. – Что ещё сегодня?

– Бампер, противотуманки заменить, пара царапин, – Майкл кивнул на машины перед площадкой. – Ерунда всякая, но время сожрёт.

– Ну, раз ерунда, оставлю это на тебя. – Кристофер стащил рукавицы и метко швырнул на стеллаж.

– А ты куда? – удивился Майкл.

– Молодость вспоминать, – тот улыбнулся хитро и весело. – Подхвачу мать с работы, поведу в кино. У тебя тут компания, не заскучаешь, – он кивнул на Джеймса.

– Ладно… – ошарашенно сказал Майкл. – Хорошо.

И улыбнулся.

Джеймс листал свой кирпич, что-то подчёркивал, делал пометки на полях и строчил конспект. Майкл возился с мотоциклом – точнее, делал вид, что возится. Чтоб руки куда-то деть, а то уже невтерпёж становилось.

Джеймс рассеянно стучал ручкой по губам, облизывал колпачок, ёрзал. Майкл уже трижды терял винты, заглядевшись на его руки, дважды ронял гаечные ключи и сто раз забывал, что вообще собирался открутить – и открутить ли. Может, наоборот, закрутить покрепче. Джеймс каждый раз поднимал голову на грохот и звон, улыбался, обнажая верхний ряд зубов, убирал волосы с лица.

От лампы под потолком голубые глаза светились, как неоновая вывеска «Трахни меня».

Чтоб тебе провалиться с этими глазами, думал Майкл, облизывая прищемлённый палец. В растянутых рабочих джинсах было тесно.

Он до смерти устал от встреч тайком. Целуешь – и оглядываешься: кто тебя видит?.. От торопливого дрочева где-то в укромном углу, будто им надо было прятаться, как наркошам, чтобы не повязали. От чувств, об которые Майкл спотыкался, как подлодка о глубинную бомбу: вот только что плыл себе по пейзажу, шевелил плавниками – и вдруг перед носом всплывает ржавая шипастая тварь, щерится, намекает.