верстак, тот упал перед самым лицом Джеймса. Тот испуганно затих, сжался.

Майкл раскатал презерватив по члену, добавил смазки, не жалея, растёр по тонкому латексу, по промежности. Головкой звучно шлёпнул между ягодицами.

– А вот теперь насилую. Можешь кричать.

Он давил медленно, едва дыша, чтоб не сорваться. Придерживал член, чтобы не соскользнул, кусал губы – тихо, тихо… Джеймс уткнулся лбом в руки, плечи дрожали. Тесно было так, что почти больно. Будто сжал себя в кулаке изо всех сил. Кудряшке, наверное, совсем несладко, вот чёрт, первый раз в жизни жалеешь, а не гордишься…

– Сукин сын… – Джеймс замычал, заёрзал, уклоняясь.

– Стоять, – Майкл резко шлёпнул по заду. – Будешь дёргаться – всажу весь.

Толкнулся вперёд – широкий край головки проскочил внутрь, Джеймс вскрикнул. Майкл зашипел, стиснул влажными пальцами ягодицы – тихо, тихо… Только не быстро, хотя перед глазами уже всё кругом идёт. Откуда только сила воли берётся, никогда же ждать не умел. Всегда любил быстро…

– Вот так, моя хорошая… Вот так…

Джеймс жалобно скулил, пытаясь толкаться вперёд – Майкл не пускал. У самого руки дрожали. Не спешить, главное – не спешить. В первый раз – хорошо, если на треть войти получится.

– Сволочь… – всхлипнул Джеймс, качнулся назад, запрокинул голову. – Ещё, Майкл… ещё…

Майкл толкался коротко, подстраивая его под свой темп: вперёд быстрее и резче, назад – медленно, плавно. Голос Джеймса, высокий, почти чужой, проходился по нервам, как зажигалкой по леске – плавились, обрывались один за другим.

– Подмахни мне, девочка моя, – сипло потребовал Майкл.

Джеймс распластался по верстаку, поднял зад – да от этого спятить можно. Майкл дёрнул его к себе за локоть, заставил встать, выпрямиться. Джеймс со стоном осел в руках, брюки сползли к лодыжкам. Дрожащая нежная сучка, послушный, напуганный, голый.

Майкл так и остался, в чём был, только ширинка наспех расстёгнута. Прислонил Джеймса к себе, вложил ему пальцы в рот – тот облизал с влажным хлюпаньем.

– Соси, сучка… – Майкл держал его за горло, гладил по шее, трахал пальцами в бесстыдно сжатые губы, повторял, задыхаясь: – Ты моя девочка… Ты моя девочка…

Джеймс был мокрый от пота. Самосохранение у него отрубилось бесповоротно – Майклу пришлось схватить член в кулак, чтобы Джеймс не натянулся по яйца.

И чтоб самому не слететь с катушек, не вогнать глубже, потому что – это ж твой первый раз, что ты творишь, кудряшка…

Джеймс насаживался на член, Майкл задыхался, но не пускал дальше.

– Джаймс… Джа-аймс, сучка моя, – он толкался быстро, часто, неглубоко.

Джеймс исступлённо дрочил, вскрикивая от каждого толчка.

– Майкл… я сейчас… я… блядь, Майкл!.. – От него полыхнуло жаром, он оскалил зубы в гримасе.

Белёсые капли запятнали плоский живот, потекли по пальцам. Майкл пережил его оргазм, как свой собственный. Смотрел на покрасневшую головку, ныряющую в кулак, на короткие гладкие ногти – и не мог вдохнуть. Всегда гордился, когда доводил девчонок до визга, а сейчас никакой гордости – одна растерянность.

Джеймс прижался к нему – разгорячённый, гибкий.

Всего и надо было – толкнуться немного глубже, хотя бы до половины – резко и сильно, как привык, как всегда делал. Майкл придерживал член в кулаке, сцепив зубы. Один толчок – долгий, жаркий, глубокий, всего один, только один, и этого хватит, чтобы…

– Сожми меня, – прошептал он, прижавшись губами к затылку. – Сожми меня, мать твою, Джаймс, давай, прямо сейчас…

Джеймс качнулся к нему, потянулся влажной рукой назад, погладил бедро:

– Майкл…

Сумел он сжать задницу или нет – Майкл уже не почувствовал. Кончил короткими сильными толчками, с отрывистым, хриплым рычанием, от которого заскребло в горле.

Джеймс пошевелился не сразу, глухо застонал от боли. Приподнялся на дрожащих локтях над верстаком.

– Подожди, – пробормотал Майкл. – Не дёргайся.

Он провёл рукой вниз по спине, легонько оттянул ягодицу. Член был неглубоко – всё-таки утерпел, удержался. Но из-за крупной головки вынимать всё равно было трудно. Майкл придержал член рукой, плавно подался назад.

– Чёрт!.. Больно!.. – сипло выдохнул Джеймс.

Майкл прошёлся ладонью, снимая резинку, бросил её под ноги. Развернул Джеймса лицом к себе, взял за затылок, поцеловал.

– Ты охуенный, – хрипло сказал он надсаженным голосом. – Ты, блядь, такой охуенный, что я хочу приковать тебя где-нибудь здесь и никогда не выпускать на люди.

Взял Джеймса за руку, вытер ему живот и пальцы изнанкой своей футболки.

– Извини уж, что я по-простому, без салфеток. Всё равно не помню, куда их дел.

Джеймс привалился к его плечу, дрожащий и голый, поёжился.

– Мне… надо одеться. И… в душ. И… кажется, ты там всё разворотил на хрен…

– А по мне, так голым ты охуенно выглядишь.

Майкл застегнулся, присел, взялся за брюки Джеймса, подтянул их вверх.

– Душа тут нет, но в туалете есть раковина.

– С-сойдет… – Джеймс застегнул брюки, влез в рубашку, сунул голову в джемпер, запутался в рукавах. Майкл помог разобраться, куда что засовывать, потом помог снять и вывернуть джемпер изнанкой внутрь, поскольку Джеймс с этим с ходу не справился.

– Эй, кудряшка, – он поймал Джеймса за подбородок, заставил посмотреть на себя. – Ты чего суетишься? Всё хорошо?..

– Хорошо? – дёрнулся Джеймс. – Тебе-то, конечно, хорошо. Это не тебя только что выебли в гараже, как шлюху.

Майкл опустил руку. Будто что-то ударило его в солнечное сплетение, холодная противная тошнота пробежала по всему телу.

– Тебе же… понравилось, – неуверенно сказал он.

Джеймс отвернулся.

– Где здесь…

– Там, – Майкл кивнул на шторку в углу гаража.

– А… свежее полотенце найдётся?..

– Можешь подтереться моей гордостью, – сказал Майкл. – Полотенца в шкафчике.

Джеймс плескался долго. Майкл сидел на топчане, возле конспекта, так и оставленного открытым. Смотрел на красивый округлый почерк. Ждал.

Всякое в его жизни случалось, но такого ещё не было. И как это понимать?.. Всё же хорошо было?.. Ему же нравилось?.. Он нервно грыз ноготь и поглядывал на неплотно прикрытую шторку. В щели мелькало то бедро, то плечо.

Да ладно, ну нельзя же спутать, когда человеку больно, а когда хорошо. Это же слышно. Да?.. А вдруг этот – особенный?..

К тому времени, как Джеймс вышел из туалета, Майкл извёл себя сомнениями до нервной дрожи.

– Я поеду, – тихо сказал Джеймс, проведя рукой по мокрым волосам. – Куда положить… – он качнул сложенным полотенцем.

– Дай мне.

Джеймс подошёл, Майкл схватил его за пояс и усадил себе на колено, обнял обеими руками.

– Ну, ты чего? – беспомощно спросил он. – Слишком больно?..

Джеймс мотнул головой.

– Чё за херня тогда?.. Тебе же нравилось… Я же слышал, что тебе нравилось!..

Джеймс шмыгнул носом, лица