Ученью никто не помог моему...

Неловко мне жить в богатом дому.

В достатке у вас я жила и в чести,

Но ваших попреков мне не снести!

Обратна домой уезжая сейчас,

Я помню труд мой тяжелый у вас.

Расстаться с золовкой... (ее не забыть!)

И слезы мои, как жемчужная нить!

Когда я невестой вошла в вашу дверь,

Золовка, ходить не держась не могла.

Когда же меня изгоняют, теперь —

Золовка почти до меня доросла.

Ухаживать будет она за свекровью,

Мой долг за меня выполняя с любовью.

Седьмого и двадцать девятого дня,

Резвясь на свободе, пусть помнит меня!"

Вот вышла она, поднялась в колесницу,

И слезы потоками начали литься.

Примечания

Седьмого и двадцать девятого дня — дни отдыха, в древнем Китае.

* * *

Чжуя-цин на коне поджидал впереди.

Повозка жены была позади.

Вот грохот повозки ее прозвучал,

У въезда на тракт он ее повстречал.

С коня соскочив, он приблизился к ней

И тихо, склонившись, промолвил жене:

"Клянусь никогда не расстаться с тобой!

Ты только на время вернешься домой.

Теперь ненадолго я съезжу в приказ,

Но вскоре ты снова будешь у нас.

Я небом клянусь, не забыть ни на час!"

Жена, молодая сказала ему:

"Я вашу заботливость сердцем приму.

И, если удастся склонить вам мать,

Мне вскоре дано будет вас увидать.

Так будьте же твердой и крепкой скалой!

А я буду гибкой прибрежной травой!

Она точно шелк: ее не порвать,

Скалу невозможно с места поднять...

Мы дома со старшим братом живем.

Жесток и суров он, как яростный гром.

Боюсь я, что он не поймет меня, —

И будет тоска моя жарче огня".

Простились... полны состраданья до гроба

Великой любовью охвачены оба.

* * *

Она приближается к дому отца, —

При всех движеньях на ней нет лица.

Всплеснула руками родная мать:

Кто мог бы приезд самовольный ждать?

"Тринадцати лет тебя ткать я учила,

В четырнадцать лет ты платья кроила,

Пятнадцати лет ты на цитре играла,

Шестнадцати лет ты обряды узнала,

Женою ты стала семнадцати лет, —

Зачем же теперь нарушаешь обет?

Какая вина? Какая беда?

Зачем ты сама возвратилась сюда?"

(И матери робко сказала Лань-чжи:)

"Не могут меня ни в чем упрекнуть".

И сжало страданье матери грудь.

Прошла лишь декада с ее приезда,

И сваху, послал начальник уезда.

Сказала: "Есть сын у начальника третий,

Воспитанный тонко, единственный в свете.

Ему восемнадцать едва миновало,

Речист он, и в нем талантов не мало".

И тотчас промолвила дочери мать:

"Ты можешь согласье ему передать".

Но дочь отвечала, рыданья тая:

«Как только домой поехала я,

Приказано было мне мужем моим

Поклясться, что мы не разлучимся с ним.

Когда б я от клятвы, моей отступила,

То вряд ли людей бы других удивила.

А сваха прервать сватовство мое может:

Ведь снова спокойно отвечу, ей то же".

(И свахе начальника молвила мать:)

"Мы с дочерью жили; была я бедна;

Лишь выдали замуж — вернулась она.

Уж если с чиновным ей трудно ужиться,

То разве же этот жених ей годится?

А вам хорошо бы других расспросить...

Быть может, удастся ее нам склонить!"

* * *

И сваха ушла. Через несколько дней

Все снова свахи справлялись о ней.

Правитель сказал, что узнал он от свах,

Что предки ее бывали в чинах,

Что пятый по счету правителя сын

И мил, но живет без жены он один.

Вот послан слуга — от правителя сват,

Он передал точно его олова

И прямо оказал: "У правителя здесь

Для вас жених подходящий есть.

Он брак заключить желает скорей,

Поэтому я — у ваших дверей".

(Ответила свату правителя мать:)

"Супруга она поклялась не забыть.

Не смею о ней ничего говорить!"

Как только до брата это дошло,

Его охватила досада и зло,

Он сразу же начал сестру упрекать:

"Ты что же, не можешь всего рассчитать?

Тогда за чиновником мелким была,

Теперь же за барича ты не пошла?

Несчастье и счастье — как небо с землей!

Ты будешь довольна блестящей судьбой,

А если не будет твоим молодец, —

Куда же деваться тебе наконец?"

Но брату в упор отвечала она:

"Ну что же, в речах твоих правда видна.

Жила после свадьбы я с мужем моим,

Но вот возвратилась к воротам твоим.

В изгнаньи должна я с тобою считаться.

И как я могу, на себя полагаться?

Пусть мужу клялась я быть верной женой,

Но нам расстаться навек суждено!

Теперь пришлось мне смириться с судьбой...

И может на мне жениться другой!"

* * *

Поднявшись с дивана, уехал сват,

Согласьем ее доволен и рад.

(Вернувшись, донес обо всем господину:)

"Слуга ваш в согласьи с приказом приехал,

В беседе добившись большого успеха".

Как только правитель услышал об этом,

Он очень доволен остался ответом.

Открыл календарь и узнал он из книг,

Что в месяце этом — счастливый миг.

«Планеты, в согласии судьбы храня,

Удачу сулят до тридцатого дня.

Сегодня же двадцать седьмое. Пора!

Ты можешь вступить в намеченный брак".

* * *

Пошли разговоры. Торопят шитье.

И тучами челядь по дому снует.

Стрижами, гусями одета ладья,

На ней — с драконами флаги стоят.

Под ветром скользит она тихо у плёса.

А воз — золоченый, и с яшмой колёса.

И пегие кони копают копытом.

Чеканные сбруи кистями увиты.

И три миллиона — на выкуп монеты —

На