– Вот, зараза! – процедил сквозь крепко сжатые зубы корчащийся от боли Курт, левой рукой прижимая окровавленное ухо, а правой шаря по мостовой в поисках вывалившейся чеки. – А ты куда смотришь, раззява, не давай ей высунуться!

Разрывная пуля пролетела мимо головы наемника, лишь вскользь задела ухо и, оторвав кусок мочки, продолжила дальше свой уже бессмысленный, бесцельный полет.

– Уходим, Курт, пора! – прокричал в ответ Арно, вставляя вместо опустевшего магазина новую обойму.

Диана попыталась воспользоваться моментом перезарядки, но, поднявшись из-за укрытия, тут же нырнула обратно. Четыре глухих шлепка раздались совсем близко над ее ухом, а от верхней части бордюра отлетели четыре осколка. Несмотря на боль и потерю крови, Курт был еще в строю, прикрывал товарища и держал под контролем поле боя.

– Давай, пошли, сейчас здесь будет полно полиции! – прокричал Арно, пятясь и держа под прицелом каменное ограждение ресторанчика.

– Мерзавец опять ушел! – недовольно проворчал Курт и последовал за подельником.

Общий счет далеко не товарищеских встреч киллеров с некромантом стал 1:2, к сожалению, не в их пользу.

Диана осмелилась подняться, лишь когда вой полицейских сирен слышался уже совсем рядом. Встреча с бывшими коллегами была для девушки не менее опасна, чем пуля в живот от бандита. Блюстители порядка не любят тех, кто когда-то защищал закон, но потом по каким-то причинам перешел на другую сторону правоохранительных баррикад.

Слегка отряхнув перепачканное известкой и остатками ужина платье, девушка подобрала сумочку и наконец-то отважилась повторить путь отступления некроманта. Перепуганных посетителей и поваров ни в самом ресторанчике, ни на его кухне уже не было. Диана обнаружила их на заднем дворе, испуганных, прячущихся между коробками с битой посудой, мусорными баками и прочими отходами. Забор заведения был слишком высок и крепок, чтобы перелезть или сломать его, а единственный ключ от железной калитки находился в кармане убитого шальной пулей управляющего. Диана Гроттке попала в наиглупейшую западню, какую можно только представить, но самым странным оказалось не это: Мартина во дворе не было, его никто не видел, а возле забора валялся его изодранный, окровавленный балахон.

Старания Дарка и Мартина оказались напрасными. Морронам не было смысла обливать друг друга грязью и тратить усилия на изобретение изощренных оскорблений. Троица вампиров мирно спала, плотно укутавшись в рваные одеяла, оставшиеся, наверное, от пропойц-сторожей. Хоть в импровизированной многоместной кровати оставался свободным еще вполне приличный уголок, Дарк не стал ложиться. Спать не хотелось, тем более в обнимку с вампирами, пускай союзниками, но все равно кровососами.

«Странное дело, – подумал Дарк, усаживаясь на пол и закуривая сигарету, – Полгода прожил с Мирандой и как-то совсем позабыл, что она вампир. Наверное, потому, что вела себя моя милая как обычная женщина: стервозничала, пилила, регулярно ссылалась на головную боль и гладила меня по головке лишь тогда, когда ей что-нибудь было нужно. Впрочем, я ведь не человек. Неизвестно, как Миранда ужилась бы с обычным мужчиной: высушила бы его в припадке ревности или загрызла с тоски о «впустую потраченных лучших годах»?

Развить эту мысль моррону не удалось, поскольку зашевелилось одно из трех одеял. К великому огорчению авантюриста, проснулся не Фил и даже не визгливая Жалотта. Грациозно, словно кошка, из-под лоскутного куска прогнившей материи выползла дама в ошейнике, сбросившая перед сном всю лишнюю одежду, то есть видавший виды жилет и порванные на голенищах сапоги.

– Скучаешь или философствуешь? – плавно потягиваясь, поинтересовалась игривая соблазнительница.

– Планы в башке прикидываю, – ответил Дарк, пытаясь избежать домогательств и притом с наименьшими потерями для своей чрезвычайно ранимой психики.

– С дружком, видно, плохо поговорили, – произнесла Тварь, пронзая Дарка клинками карих глаз.

– Это был последний разговор, возможно, совсем последний, – честно признался Аламез и, закурив вторую сигарету, бросил помятую пачку вместе с зажигалкой на аппетитные коленки голой дамочки.

– Не сошлись во взглядах или красотку не поделили? – продолжала допытываться Тварь, к великой радости Дарка не сокращая дистанции.

– Диана здесь ни при чем... совершенно ни при чем, – пояснил Аламез. – Мы не люди, мы морроны, она, кстати, тоже.

– Я заметила, но только суть проблемы этот факт совершенно не меняет. – Тварь закурила, медленно поднялась и пошла на сближение.

После беседы с Мартином, прошедшей не лучшим образом и не в лучших тонах, у моррона не осталось сил упорствовать. Правда, девица, надо отдать ей должное, повела себя скромно: вместо того чтобы распускать руки и приставать к его несчастным ягодицам, просто уселась на колени и, плотно прижавшись к Дарку, обвила его шею руками.

– Наверное, тяжко жить так долго, как ты, – с искренним сочувствием промурлыкала Тварь, вдруг превратившаяся из игривой тигрицы в ласковую кошечку. – Представляю, каково тебе пришлось, если ты стал искать утешения в объятиях вампирши.

– Если ты о себе, так... – Дарк попытался отстранить девушку, но та прижалась к нему еще сильнее.

– Нет, дурачок, о Миранде!

– Что? Фил растрепал?

– Не-а, сама подслушала, когда вы наверху уединились, – без зазрения совести призналась девица в своем отвратительном поступке. – Ты устал от обычных женщин. Флиртовать и пускаться в маленькие авантюрки тебе быстро надоело, лет эдак пятьсот назад. Вот уже много-много лет тебе хотелось другого: тепла, заботы, понимания, уважения, в конце концов. Ты надеялся, что сможешь найти успокоение в объятиях Миранды, но ошибся... Она разочаровала тебя, хотя и сильно отличается от человеческих женщин.

– С чего ты взяла? – возмутился Аламез, но тут же, признавшись прежде всего самому себе, что Тварь абсолютно права, откорректировал вопрос: – Откуда ты узнала?

– Я сама наступила на такие же самые грабли, хоть и живу не тысячу, а всего пятьдесят лет.

– Так значит, ты не....

– Отчего же, я тоже бывшая фаворитка Донато. – Тварь догадалась, о чем хотел спросить Дарк и опередила его ответом. – Наверное, я была первой жертвой его концепции «Ангажемент даровитого молодняка», а может быть, и нет, кто знает... Но дело не в этом, – девица вздохнула и, положив стриженую голову на плечо моррона, продолжила рассказ: – Ты не поверишь, но до превращения в кровососа я была скромницей, даже не знала мужчин. Викторо открыл мне глаза и подарил долгую жизнь, с которой я сейчас уже не знаю, что делать. Сначала я веселилась, наверстывая упущенное, потом загрустила и решила повернуться лицом к госпоже Воздержанности. А что из этого вышло? Ровным счетом ничего. Я носила длинные платья и не выставляла напоказ собственные прелести, но мужиков все равно тянуло ко мне, не знаю почему. И лишь теперь, когда я щеголяю голышом и веду себя как портовая потаскуха, я обрела покой. Ты вон шарахаешься от меня, будто от чумной, – девушка замолчала и пристально посмотрела в глаза Дарка.