– Ты о шаконьесах забыл, – напомнила Тварь.

– Нет, не забыл, – жестко ответил Дарк. – Они не дураки, в кровавое месиво не полезут, для этого у них имеются наемные олухи.

Еще несколько секунд моррон сидел неподвижно, не моргая, уставившись в одну точку перед собой, затем каменное изваяние на переднем сиденье ожило и рывком открыло дверцу машины. Девушки в наручниках обомлели, их вытащил из машины не прежний Аламез, рассудительный, терпимый к чужим слабостям, немного флегматичный и порою даже галантный. Это было неизвестное им существо, холодное и жестокое, готовое безжалостно убивать и идти напролом к намеченной цели.

Подхватив девиц под руки, вжившийся в роль уличного стража Аламез грубо потащил их ко входу в полицейский участок. Они мгновенно заразились его игрой и так же азартно стали верещать, упираться и умолять отпустить к страдающей острой сердечной недостаточностью старой мамочке. Ненадолго задержавшийся в машине Карон был искренне восхищен разыгравшимся спектаклем. Актеры виртуозно импровизировали и создавали на ходу шедевр классического трагифарса. К сожалению, поблизости не было ни одного оператора, чтобы запечатлеть и увековечить бесподобную импровизацию дебютирующих в этом жанре дилетантов.

Когда забавная троица скрылась за дверью участка, Карон снял трубку полицейской рации, настроил примитивную, но мощную аппаратуру на обычную телефонную волну и набрал длинный двенадцатизначный номер.

– Тигр вышел на охоту, – сообщил Филас, после того как на другом конце провода прозвучало скупое: «Да».

Выслушав указания босса, предводитель «Вольных клыков» повесил трубку и пошел наводить порядок в полицейском гараже.

* * *

Наши планы – особая действительность, абсолютно противоположная реальным событиям. Когда троица комедиантов с шумом и гвалтом пересекла порог полицейского участка, то глазам налетчиков предстал совершенно пустой зал и кемаривший за стойкой дежурный с нашивками старшего сержанта на плече. Это было и хорошо, но одновременно и плохо. Положительный момент заключался в том, что количество потенциальных жертв сводилось к минимуму: в участке ночевало не более десятка сонных полицейских, а посторонних лиц совсем не было, разве что несколько «гостей» в «обезьяннике». С другой стороны, актерские труды оказались напрасными, маскарад был мгновенно разоблачен. Узенькие глазки лысого толстяка в форме сразу недовольно прищурились и стали пристально пожирать незнакомое лицо Дарка. Толстые пальчики старшего сержанта сами собой потянулись к кнопке тревоги, но замерли на полпути, видимо решая сложную бюрократическую дилемму, осложненную многими «а вдруг». В конце концов, парень мог оказаться просто новеньким или из-за поломки машины решил сдать «улов» в ближайшем участке.

Однако иллюзий по этому поводу не возникало, бюрократы такой уж народ, что при решении спорных вопросов всегда заботятся прежде всего о крепости своего любимого зада в казенном кресле. Престарелый сержант подумал-подумал бы, да и нажал проклятую кнопку. Нужно было действовать немедленно, Дарк вскинул пистолет и, прежде чем его спутницы успели заткнуть уши, всадил пулю седьмого калибра точно во вспотевший лоб толстяка. Грузное тело не упало, а откинулось на спинку кресла. Сбылась мечта любого чиновника: протирать портки на казенном кресле аж до гробовой доски.

– Что ты наделал?! – испуганно взвизгнула Жалотта. – А как же план?!

– Он изменился, – констатировал свершившийся факт Дарк и поспешил к стойке дежурного. – На, это тебе, – вытащив из кобуры убитого пистолет и обоймы, моррон кинул их в руки Жалотты. – Стереги выход, мы в комнату связи! Что бы ни произошло, не позволяй никому нажать на кнопку! Убивай любого, кто... просто любого! – уточнил Аламез, хладнокровно разрядив свой пистолет в грудь прибежавшего на шум выстрела полицейского.

Как только Дарк с Тварью скрылись в коридоре, раздался омерзительный сигнал тревоги и замигали ярко-красные лампочки. Жалотта испугалась и хотела бежать, но потом вдруг вспомнила, что опорный участок семьдесят три оснащен коммуникационными линиями старого типа. Кто-то нажал на красную кнопку, тревога поднялась только в здании. Для передачи сигнала в другие участки и на центральный коммутатор полиции требовалось задействовать совсем иную систему. Шанс на успех еще оставался, правда, был уже не таким большим.

* * *

Вой сирены послужил сигналом не только для полицейских. Изможденное тело Дианы напряглось, а на лицах моряков, до этого момента дремавших на корточках, появилось осмысленное выражение... и ухмылка, не предвещавшая ничего хорошего. Они стали перешептываться, а потом подсели ближе к решетке. Когда стороживший их капрал наконец-то не выдержал и, нарушив инструкцию, побежал мимо «обезьянника» в коридор, откуда уже доносились выстрелы, один из контрабандистов быстро вскочил на ноги, просунул руки сквозь прутья и вцепился в рубашку стража. Полицейский попытался вырваться, и это ему удалось бы, если бы парочка арестованных не пришла на подмогу своему товарищу. Отбиться сразу от шести рук блюститель порядка так и не сумел, его притянули к решетке и придушили, затем сорвали с пояса связку ключей, забрали дубинку и пистолет.

– Ты с нами или нет? – прохрипел осипшим басом один из беглецов, пока его товарищи отпирали замок клетки и добивали дубинкой еще шевелящегося охранника.

– Я шама по шебе, – прошамкала беззубым ртом Гроттке, – но клетку не жапирай!

– Ну и сиди здесь, дура, – проворчал контрабандист, а затем ей назло запер замок и обломил в нем ключ.

«Контрабандист – это не профессия, это образ жизни, – подумала Диана, не расстроившись, а даже обрадовавшись подлому поступку громилы. – С такой «доброй» командой далеко не убежишь: или бросят, или продают намбусийским работорговцам, как только от берега отплывем, а если полиция поймает, так все грешки на меня свалят. Дескать, это я охранника подманила, я его придушила, а потом еще, злыдня стервозная, и дубинкой измесила».

Контрабандисты, а может быть, и пираты, кто же их, морячков, разберет, обшарили бездыханное тело и, отперев стальную дверь с трудом подобранным из огромной связки ключом, выбежали в коридор. Буквально через миг раздались выстрелы, три короткие очереди прозвучали так близко, что сомнений насчет неудачи побега под шумок у Гроттке не возникло. Через приоткрытую дверь были слышны даже предсмертные крики морских бродяг и шум падения их грузных тел.

«Риск – благородное дело, но почему-то некоторые чудаки не считают нужным его рассчитывать», – подумала Диана и переключилась на более актуальные мысли: кто совершил дерзкий налет на участок и что делать ей – рисковать или ждать окончания перестрелки?»

Ответ пришел неожиданно, он сам распахнул дверь и, ворвавшись в комнату, навел дуло короткоствольного автомата прямо на лицо заключенной. Диана не успела открыть рта, как грянул первый выстрел, впрочем, он, как и последующие три, продырявил не ее голову, а обшарпанный потолок. В самый последний момент террористка резко вскинула руку вверх.

– Ба, какая птичка в клетку залетела! – пропела на одной ноте Тварь и, не тратя времени на расспросы, прострелила замочный механизм.