Снова зазвонила трубка, номер тот же. Зоя выдержала паузу провела пальчиком по смартфону, затем нажала на громкую связь и запись.

– Алло, я слушаю, – постаралась придать голосу беззаботности.

Голос в трубке зазвучал глухо, механически, есть программы, изменяющие голос до неузнаваемости:

– Ну что, курица, слилась? Думала, про тебя забыли?

– Ты кто? Откуда у тебя этот номер?

– Предупреждаю, вякнешь хоть слово легавым…

– Про что? – прикинулась дурочкой Зоя. – Конкретно можешь сказать?

– Сама знаешь, чмошница.

– Полегче с хамством. Что я должна утаить от легавых?

Гудки. Разумеется, она знает, о чем ее предупредил искаженный голос, но откуда этот голос узнал, что она свидетельница? Откуда у него номер Ильи? Зоя ничего не понимала, кроме того, что ее трясет, будто пальцы вставили в розетку.

– Рано я приехала, рано…

Нужно взять голову в руки и вспомнить, кто там еще был.

– Господи, да не было же никого, не было… – произнесла она вслух. – Кто же меня видел? Кто? Надо вспомнить все, что мне встретилось тогда…

Но прошло много времени для восстановления в памяти деталей, впрочем, Зоя часто вспоминала тот страшный вечер, когда видишь, что на твоих глазах убивают человека… Тот вечер изменил ее саму, отношение к жизни, тогда за секунду Зойка поняла, что главное, а что не стоит и полушки, как говорили в старину. А как убегала тогда, ей снилось каждую ночь. Поначалу снилось. Поначалу…

Новый день начался с того, что Терехов с Феликсом собрались ехать в университет и переговорить с преподавателями. Скудность информации об убитом не давала возможности построить убедительную версию, да, есть предположения, но и только. Это расстраивало, времени-то прошло много, а группа Терехова не определилась. Тупик – вот что у них. И надежда мала на студентов, ведь Женька с Вениамином не дураки, но стопроцентно полезных ребят на курсе не нашли. Да и что они могут знать, эти золотые детки? Однако от Терехова ждали распоряжений, он обратился конкретно к Жене и Вениамину:

– Итак, ребятки, вы занимаетесь нашими текущими делами. (Сорин скривился, будто лимон ел.) Женя, изобрази радость на лице. (Сорин продемонстрировал на секунду улыбку.) Спасибо. И попутно наведывайтесь в две квартиры соседей Ильи.

– Честно говоря, мы про них забыли, – признался Веня.

– Молодцы, – бросил Павел, поднимая трубку, потому что позвонили по внутренней связи. – Терехов слушает.

– Тут к вам просится парень по фамилии… Никишин. Ему срочно надо.

– Никишин… – наморщился Павел, вспоминая. – Я уже слышал эту фамилию…

– Студебеккер, – вскинулся Вениамин. – Он в нашем списке есть, но вы же решили начать с этого… Сербина, которого мы в универе не опрашивали, он на другом факультете учится. Вы его на завтра вызвали.

– Павел Игоревич, – раздался в трубке голос дежурного, – пропустить?

– Конечно, раз ему срочно надо, – сказал Терехов, положил трубку и выпятил нижнюю губу. – После ваших опросов к нам рвется студент? Вы же два раза с ним разговаривали, да? Интересно… очень интересно, что Никишина заставило добровольно явиться к нам.

– Надо было спросить, он с адвокатом или один, – съехидничал Женя.

– Нас бы предупредили, – бросил Феликс.

Пару минут спустя в дверь постучали, после заглянул Болек:

– Можно?

Терехов пригласил его и показал на «горячий» стул (название дал Сорин), куда садятся и подозреваемые, и свидетели. Болеслав уселся весь взъерошенный, взмокший, решительный, взволнованный.

– Я, наверное, свидетель… – Он прокашлялся, от волнения горло перекрыл комок. – Простите. А может… может, соучастник. Я готов принять… наказание.

После такого заявления у Жени с Веней, сидевших за спиной студента у входа, лица непроизвольно вытянулись, глаза выкатились из орбит, тоже еще два комика! Болек будто почувствовал за спиной реакции и оглянулся, конечно, два комика успели лица выровнять, а Павел решил, что количество народу в кабинете будет смущать парня и напомнил им:

– Евгений, Вениамин, задание ясно?

Те молча, синхронно и нехотя поднялись, чинно вышли, обиделись черти, но что поделать, паренек Никишин легче раскрепостится без них. Тем временем Феликс, любитель городских пейзажей за окном, после заявления Болеслава повернулся спиной к окну и с интересом разглядывал его, медленно идя к столу. Терехову пришлось взять самый доброжелательный тон, дабы успокоить юношу:

– Давайте, молодой человек, вы расскажете то, что вас беспокоит, а потом будем решать? Возможно, вы преувеличиваете свои страхи, так бывает.

– Нет, я не… то есть… Хорошо, сначала расскажу, я долго готовился… Вы же хотите знать про Илью? Ну, вот, однажды была такая сага… простите, история… за которую мне очень стыдно… я… я виноват…

* * *

Я люблю фотографировать, говорят, неплохо это делаю, хотя до совершенства мне очень далеко, короче, мои фотки нравятся. Иногда меня просят снять торжество… Только отцу не говорите, он мне другое занятие придумал. Ну, вот… девчонки любят переодеваться и фоткаться в разных нарядах, парни тоже не прочь попозировать перед камерой. Короче, иногда я так подрабатываю.

С Ильей мы не дружили. Он вообще ни с кем близко не сходился, ну, может, я не замечал, мне как-то неинтересно, кто с кем… и учиться неинтересно, не мое это – юридические науки. Но как-то Илья попросил меня прийти к нему домой… это было полгода назад, точнее в сентябре. Попросил пофотографировать его с девушкой, чтобы красиво было, с антуражем, как он выразился. Я сказал, что антураж могу в фотошопе обеспечить, Илья рассмеялся, сказал, что у него большие планы на Диану, поэтому все будет натуральное. Обещал заплатить, но с однокурсников я денег не беру, только с посторонних, а студенты мне в знак благодарности добывают клиентов.

Пришел я заранее… на ту квартиру, где его недавно… К восьми часам я пришел, разумеется, вечера. А Диана должна была подойти где-то к девяти после фитнеса. Она училась на экономическом, кажется, на последнем курсе, точно не помню. Раньше мы не встречались… я хотел сказать, знакомы не были. Универ большой, там столько народу учится… Илья приготовил шампанское, пирожные, конфеты, бокалы, фрукты… свечи! В стеклянных подсвечниках длинные витые свечи красиво смотрелись.

– Нравится? – спросил Илья, обведя рукой.

– Очень, – сказал я, но меня не сервировка интересовала. – Только, знаешь, света маловато, качество будет неважное…

– Нормально, нормально, – заверил он. – Отфотошопишь качество. Свечи – это так эффектно. Ну, если не получится, переснимем со светом.

Он предложил выпить, я отказался, потому что не пью. Пробовал, не нравится мне состояние опьянения. До прихода Дианы я сделал несколько кадров, чтобы проверить освещение, раскладывал объективы на полку, с которой Илья все убрал, попутно поинтересовался: