– Диана твоя девушка?

– Она станет моей девушкой, я женюсь на ней.

Он удивил меня, но и заинтересовал странным отношением к такому важному событию, как женитьба. Илья в роли мужа не укладывался в мои представления о семье, а тут он еще и говорил об этом слишком… иронично, что ли. Ну, раз такой откровенный треп пошел, я и поинтересовался:

– Ты с ней еще не встречался, да?

– Пару раз пересекались, потрепались…

– Не понял, пару раз? Всего пару? Ты не знаешь, какая она, какой у нее характер, но хочешь жениться?

– Это моя задача номер один.

Думаю, вид у меня был дурацкий, потому что Илья смотрел на меня будто я клоун и хохотал, не объясняя, что во мне не так. Неприятно стало. Он вообще странноватый был, вроде общается, но… как будто приценивается к тебе… или что-то знает про тебя… Этим всех отталкивал. Мне хотелось ему это сказать чисто по-дружески, но вспомнил, что сам не люблю общаться с теми, кто не интересен, на курсе у меня тоже нет близких по духу… почти нет. Это не значит, что я лучше или все вокруг хуже меня, у нас просто не совпадают интересы, мировоззрение.

Пришла Диана… и у меня челюсть отвисла в прямом смысле, да-да, я обалдел. Нет, не красотой она меня сразила, совсем наоборот. Тощее и блеклое существо с невыразительным вытянутым лицом, тонкими и негустыми волосами ниже плеч, висящими вдоль длинного лица, с печальными глазами безнадежно больной. Ее как ни снимешь, она все равно будет некрасивой, полное несоответствие божественного имени и внешности ниже среднего. Да, есть фотошоп, но красивой он ее не сделает. Или сделает, в этом случае никто не узнает, что это она. Илья настолько влюблен в существо, вылезшее из склепа, что готов жениться? Это было выше моего понимания.

Сначала я снимал ее на фоне горящих свечей или со свечами и с Ильей на заднем плане. Потом они сели на диван рядышком вплотную друг к другу, я начал съемки обоих: он наливает шампанское, они чокаются, Диана пьет, ест конфету, поцелуй. Целовались они первый раз, пришлось уговаривать девушку. Вообще-то, уговаривали недолго, она же выпила, а Илья внешне так… ничего был, девчонки на него западали, но я не замечал, чтобы кому-то он отдавал особое предпочтение. Моя работа закончилась, я стал собирать свой кофр, Дина ушла в туалет, я не выдержал и ляпнул:

– Ты про женитьбу шутил?

– Какие шутки? Я безумно влюблен.

Естественно, я не поверил:

– Да ладно. Когда чел влюблен, это видно, а ты… ты разыгрываешь влюбленного, между прочим, неубедительно. Я бы тебя сразу раскусил.

– Это твое мнение.

– Конечно, мое. Жаль, что она не видит твоей фальши. Значит, классики не зря писали, что у женщин эротическая зона – уши.

Во время нашего короткого диалога он менял бокалы на чистые, после моей фразы выпрямился и выставил палец, едва не ткнув мне в лицо:

– Не вздумай внушить ей эту мысль. Согласись, у каждого есть голова на плечах, Диана тоже ее имеет, значит, мою невесту, хотя она еще этого не знает, все устраивает. У нее папа невероятно могущественный, это все, что нужно мне на данный момент. Поэтому какая бы она ни была, хоть каргой старой, хоть дурой набитой, мне Дианочка нравится, обожаю ее.

Я четко слышал провокационный цинизм в его словах и интонации, но ничего не сказал, мне его позиция не понравилась, а убеждать в обратном – дело бесперспективное. И он прав: у Дианы есть голова на плечах, если она не видит правды, значит, не хочет видеть. Я решил больше не лезть не в свои дела, на какой-то миг отвлекся, упаковывая камеру, а когда обернулся… Илья высыпал в бокал Дианы какой-то порошок, делал это тайком, затем залил шампанским. Он не думал, что я не замечу.

– Ты что сделал? – подскочил я к нему. – Ты что насыпал девчонке?

– Тихо, тихо, кекс, – зашипел Илья мне в лицо. – Ничего страшного, Дианочка заснет, я положу ее во второй комнате, она поспит… просто поспит, и все. А завтра кофе в постель, цветы-кольцо и предложу ей себя любимого на веки вечные.

– А без снотворного не можешь обойтись? – в ответ прошипел я.

– Без этого она уйдет, потому что боится папы! – разозлился Илья. – А мне надо, чтобы осталась! Но если продашь меня… я скажу, что это ты сыпал порошок в ее бокал с неясной целью, а я поймал тебя за руку. Она поверит мне. А знаешь, почему поверит? Потому что я нравлюсь ей, очень сильно нравлюсь. Усек?

Я не усек, а разозлился. Недаром за его спиной поговаривали, что с ним лучше не связываться. Ничего ему не сказав, я отправился в прихожую за сумкой, в которой ношу камеру и все для съемок, ее повесил сразу у входа. Прихожая длинная, пока снимал сумку, не слышал, как Диана вернулась в комнату… и не видел, потому что спиной стоял… Вернулся с сумкой, чтобы уложить объективы, штатив и… и всякое такое, а Диана уже пила из бокала.

Я, дурак, не рискнул зайти в ванную, слышал по текущей воде, что она там, но не рискнул. Не предупредил ее о снотворном и через минуту пожалел об этом. Я разозлился и на себя, и на Илью, и на дуру наивную, смотрелась бы в зеркало чаще, не пришла бы сюда поздно вечером и не повелась на сладкие слова.

Вдруг слышу хрип за спиной. Мелькнуло в голове: что еще устроил Илья? Я обернулся… и у меня зашлось сердце от ужаса. Это правда выглядело страшно: Диана в кресле корчилась в судорогах, раздирала свое горло пальцами, ртом хватала воздух, как рыба на песке, глаза вытаращены и невидящие… Илья стоял со стаканом воды, протягивал ей и что-то лепетал. Я кинулся к Диане, закричав:

– Ты что с ней сделал?

– Ничего, – огрызнулся он. – Ничего, клянусь. Вдруг упала… Она припадочная. Больная! Я не знал…

– Вызывай скорую! Быстрей!

– Пройдет… Давай положим ее… может, легче станет?

Я стал искать свою трубку, она осталась в жилете, пришлось бежать туда, вернулся с телефоном, но не помнил номера скорой, ни разу не приходилось пользоваться. Не успел набрать в поисковой строке, а Илья очутился возле меня, вырвал смартфон.

– Отдай! – Я набычился. Я был страшно зол.

– Не кипи, – пятился он, а я наступал. – Сейчас пройдет у нее припадок…

– Она задыхается! – заорал я. – Ей нужна помощь!

– Пройдет, пройдет…

– Ты урод! Отдай трубу, скотина!

Пока мы препирались, Диана затихла. Я подбежал к ней, потряс за плечи, а реакции ноль. Сначала я растерялся. Потом дошло: не дышит. У меня прямо все из груди рухнуло куда-то вниз, стало страшно. Я переложил ее на пол, послушал сердце – оно не билось. Представляете? В голове одна мысль сверлила: спасай! Я стал делать искусственное дыхание, больше не знал, чем помочь, а Илья стоял идиотом с моим смартфоном в руках. Я старался, честное слово, все вспомнил, что когда-то слышал или видел, школьные уроки по ОБЖ, но мои усилия не помогли. Я выдохся и еле поднялся на ноги.

Бедная девчонка лежала на полу у наших ног с посиневшими губами, с согнутыми в одну сторону коленками, с раскинутыми в стороны руками… Невозможно было поверить, что она умерла так внезапно и так быстро. Почему?! У меня зашквар мозга случился. Все, что было до этого момента, потеряло свою значимость. Страшно, правда. Еще не знал, чем мне это грозит, страх возник спонтанно, из-за реальной смерти и от бессилия что-либо изменить.