– Откуда здесь взяться Злобным? – прошептала Пирра. – Они охотятся на убийц. А здесь, кроме нас, никого нет.

– Не знаю, – ответил Гилас. – Жаль, тут не растет крушина. В наших краях говорят, она их отпугивает.

Дети задумались и умолкли. Обоим известно: даже если человек не сделал ничего дурного, от Злобных лучше держаться подальше.

Гилас подбросил в костер еще углей. Пирра подпрыгнула от неожиданности.

– Буду поддерживать огонь всю ночь. Скорей бы рассвет.

Как ни странно, и Гилас, и Пирра заснули крепко и проспали до зари. Набрали воды в новый бурдюк и отправились в путь. При утреннем свете смелости у обоих прибавилось.

Через несколько часов наткнулись на тропу, ведущую в сторону Моря. Но вскоре она вывела их на поляну. Дорогу детям преградила гора обугленных деревьев.

Склоны по обе стороны от поляны завалены упавшими соснами. Кажется, будто их опрокинула гигантская рука. Но лежат они как-то странно: наискосок, параллельно друг другу. Гилас насторожился и подошел ближе. Его догадка подтвердилась: на стволах видны следы топора. Гилас заметил на них обугленные кости нескольких быков и почерневшие черепки глиняной посуды. Взял один, понюхал. Пахнет маслом. Удивительное дело!

– Кто-то разводил здесь большой костер, – сказал мальчик. – Срубили все эти деревья, облили маслом и подожгли. Огонь отнесло в долину ветром, и случился пожар.

– Но они ведь не нарочно его устроили, – тихо произнесла Пирра. – Наверное, просто не рассчитали.

Гилас наклонился.

На земле перед огромным кострищем лежит гранитная плита. На ней горкой сложены наконечники из обсидиана. Мальчик поднял один из них, повертел в пальцах. Похож на лист тополя – снизу широкий, сверху заостренный. Точно такой же он выдернул из руки, когда его подстрелили…

– Во́роны, – резким тоном произнесла Пирра, будто нарочно закончив его мысль.

– Что они здесь делали? – спросил Гилас.

– Говорят, у Воронов принято сжигать подношения.

– Думаешь, это жертвенный костер? Такой огромный? Это о чем же надо было просить?

– Откуда я знаю?

– Не жертва, а дикость какая-то. Из этого леса можно было десять деревень построить.

– А бедные древесные духи?

Гиласа охватил гнев. Сколько живых существ погублено – и зверей, и беззащитных деревьев! И снова виноваты Вороны. Куда ни пойдешь – везде они!

– Что творится на этом острове? – тихо произнес мальчик. – Такое чувство, будто все, что здесь случается, связано между собой.

– Это как?

– Почему корабль потерпел крушение именно здесь? Куда подевалась стая Духа? От чего пробудился Сотрясатель Земли?

Мальчик нахмурился.

– С тех пор как напали Вороны, происходят какие-то странные вещи, и все они не случайны. Чувствую, причина у них одна, вот только не знаю какая. Все так сложно, запутанно – будто в огромную паутину угодил.

Пирра не ответила. Вытянув шею, девочка разглядывала поваленные деревья на западном склоне.

– Может, попробуем выбраться на берег здесь?

Гилас проследил за ее взглядом.

– А что? Это мысль. Я полезу первым, а ты пока жди.

Стволы так и норовили выкатиться из-под ног. Поломанные ветки кололись и царапались. Гилас крикнул Пирре, чтобы отошла – вдруг все деревья покатятся вниз? На середине склона мальчик заметил то, чего не было видно с поляны: каменный выступ, преграждавший путь. Похоже, остров ни в какую не хотел их выпускать.

Слезать оказалось сложнее, чем подниматься: из-за сажи руки и ноги все время соскальзывали. Ножны зацепились за ветку, кинжал вывалился и съехал по стволам вниз. Пирра побежала за ним.

– Поймала! – крикнула девочка.

Оглянувшись через плечо, Гилас заметил овраг, скрывавшийся за уступом на другой стороне поляны. И как только раньше не разглядел? При виде яркой, сочной зелени мальчик приободрился. Значит, пожар обошел овраг стороной. Наверняка по нему можно дойти до Моря.

Гилас хотел обрадовать Пирру хорошей новостью, но тут кусты в овраге зашевелились. Гилас замер. Вот опять!

Кто-то идет.

Из оврага, прихрамывая, вышел мужчина. Он старался держаться в тени, как будто боялся, что его заметят. Босой, в оборванной тунике из сыромятной кожи, покрытой слоем морской соли; с плеча свисает наполовину пустой бурдюк. Вместо ремня вокруг пояса обвязана веревка. За нее заткнут нож. Темные волосы длинные: значит, точно не раб. На первый взгляд похож на бездомного бродягу, но телосложение крепкое, как у воина. Издалека лица не разглядеть, но вид у Незнакомца настороженный. Ох не к добру это.

Укрывшись за поваленными деревьями, Гилас окинул взглядом поляну. Пирры нигде не видно. Наверное, услышала шорох в кустах и спряталась. По крайней мере, мальчик очень на это надеялся.

Не выходя из тени, мужчина приблизился к горке наконечников. Остановился. Взялся за рукоятку ножа. Медленно огляделся. От этого пронзительного взгляда Гиласа будто жаром от костра обдало.

Прихрамывая, неизвестный подошел к обугленным остаткам подношений и оказался прямо под Гиласом. Наклонился за глиняным осколком. Понюхал. Положил обратно. Отошел и прислонился к валуну, разминая правое бедро: похоже, оно у него болело. Вытряхнул из мешочка горстку листьев, сдавил в кулаке. Несколькими обтер лоб, остальные сжевал, запив водой из бурдюка. Вытер рот тыльной стороной руки.

– Эй, ты, наверху, – спокойно произнес Незнакомец. – Спускайся, что ли.

– Я знаю, что ты там, – продолжил он. – Выходи, хватит дурака валять.

На ногу Гиласу заполз жук, но мальчик не решался его стряхнуть.

Незнакомец скрестил руки на груди, зевнул.

– Если надо, могу хоть весь день тут простоять. А ты сколько продержишься?

Жук уполз, зато набежали муравьи.

– Ладно, как знаешь, – произнес Незнакомец. – Я подожду.

Солнце поднялось выше. По бокам градом катился пот. Поднялся ветер, задувая Гиласу в глаза пепел. Во рту пересохло. Новый бурдюк остался у Пирры.

– Должно быть, не очень-то приятно там сидеть, – заметил Незнакомец.

Голос слаще меда, однако в тоне звучат властные нотки. Такого человека трудно ослушаться.

– Наверное, пить хочешь? Да и есть тоже. Мальчишки всегда голодные.