И вот они с Гиласом возложили топорики на постамент. Золото звякнуло о камень. Журчащее пение зазвучало громче. Голубой свет рябью пробежал по каменным фигурам змей, свернувшихся у сияющих ног Богини. На секунду девочке почудилось, будто одна змея шевельнулась.

Гилас потянул ее за руку, и они вместе подошли к стражнику, по которому решили забраться под потолок. У Пирры замерло сердце. Бугристую каменную фигуру сплошь покрывали капли росы. Ни дать ни взять потная плоть. Пирра представила, как каменная рука отрывается от бока и сжимает ее в тиски – так крепко, что не вырваться.

Мальчик уже присел на корточки и сцепил пальцы в замок, чтобы подсадить Пирру.

– Ты первая. Ну чего встала? Полезай.

Гилас поднял ее так высоко, что, едва коснувшись стражника, она перебралась на каменный карниз внутри отверстия. Девочка замерла, пока глаза привыкали к солнечному свету. И тут Пирра заметила второй карниз, прямо над первым. А рядом – деревянный колышек. Его явно вдолбила в камень человеческая рука. С удивлением Пирра разглядела другие карнизы и колышки, спиралью поднимающиеся по стенам к поверхности. Должно быть, в стародавние времена по ним спускалась в пещеру жрица.

– Да тут лестница! – громким шепотом подивилась Пирра.

Гилас не отвечал. Мальчик, как вкопанный, застыл перед статуей Богини.

– Гилас!

Он взглянул на Пирру с таким упрямым и решительным видом, что девочка даже растерялась.

– Ты лезь, – тихо произнес Гилас. – А мне надо кое-что спросить.

Пирра в ужасе наблюдала, как он приблизился вплотную к Богине. Опустился на колени у сияющих белизной ног. Поднял дрожащую руку, коснулся мраморного колена, поднес палец ко рту, облизнул. Глядя Богине прямо в лицо, спросил:

– Жива ли Исси?

– Жива ли Исси? – повторил он. Голос эхом разнесся по пещере. «Жива ли… жива ли…»

Кончик пальца покалывает, язык жжет. А песня воды все журчит и журчит. Кажется, вот-вот разберешь, о чем в ней поется, – но нет, смысл каждый раз ускользает.

И вдруг стало тихо. Луч света пронзил грудь Гиласа насквозь, обвился вокруг сердца и поднял мальчика в воздух. Внутри все будто перевернулось. Чувства невероятным образом обострились.

Озеро пылает холодным голубым пламенем, и мальчик различает малейшее движение в его глубинах. Слышит, как рыбы кормятся донным осадком, как чавкают присоски на ногах моллюсков. Видит плавающих туда-сюда водяных духов с волосами цвета морской волны и изящными серебристыми руками и ногами. Сверху доносится мускусный запах диких зверей, охраняющих остров. Гилас чувствует кожей прохладное, соленое дыхание Покровительницы Зверей…

Пение теперь звучит внутри его, и неразборчивые звуки становятся четче, яснее. Будто водоросли в стремительном течении реки, звуковые нити распутываются, выпрямляются.

Вдруг в голове зазвучал голос Богини.

– Твоя сестра жива.

У Гиласа чуть ноги не подкосились. Медленно подняв голову, он прикрыл рукой глаза. Мраморную Богиню окружало ослепительное сияние.

– С н-ней н-ничего н-не с-случилось? – прозаикался Гилас. – Я ее н-найду? П-почему В-вороны г-гоняются з-за Ч-чужаками?

Пещеру заполнил холодный смех.

– Хочешь правды? Берегись! У правды острые зубы.

И тут световая нить вокруг его сердца оборвалась.

Будто пробудившись ото сна, Гилас вздрогнул. Вот он лежит на костяном холме, а в ушах журчит песня воды.

– Гилас! – крикнула сверху Пирра.

Вдруг холм зашевелился. Раковины и кости со стуком покатились вниз. К мальчику скользнула длинная тонкая тень. Одна из каменных змей ожила!

Гилас с трудом поднялся. Пресмыкающееся высунуло раздвоенный язык, улавливая человеческий запах. Мальчик попятился. С молниеносной быстротой змея бросилась на него. Гилас отпрыгнул в сторону. Клыки царапнули по голени. Вскрикнув, он схватился за кинжал, но рукоятка зацепилась за ножны. Дернул раз, два – не поддается! Хищница изготовилась к новому броску. Гилас поднял одну из костей, стукнул змею по плоской голове. Та с шипением отпрянула.

Пробираясь по останкам, Гилас кинулся к статуе стражника, запрыгнул на нее и полез вверх. Змея внизу обвилась вокруг ног статуи, зашипела, потом отползла в сторону.

– Лезь! Лезь! – отрывисто велел Гилас Пирре.

На фоне солнечного света силуэт девочки казался черным.

Гиласа подгонял страх. Цепляясь за колышки и нащупывая ногами выступы, мальчик лез так стремительно, что мышцы горели огнем. Шипение внизу стихло. Сверху сыпалась пыль, твердая и горькая, будто пепел. Слышно только шарканье сандалий Пирры и его собственное хриплое дыхание.

Вот девочка выбралась на поверхность и скрылась из вида, потом снова появилась и протянула Гиласу руку. Перевалив через край, мальчик рухнул на землю и раскинулся на спине, едва переводя дух. Неужели правда выбрались? Высоко в воздухе раздался соколиный клич. Перед Гиласом возвышалась черная каменная гряда, а над ней пламенело алое Солнце.

Когда Гилас и Пирра спускались в пещеру, Солнце садилось. Как же Оно до сих пор не село? Одно из двух: или Гилас и Пирра провели в пещерах целые сутки, или… под землей время не идет.

У Гиласа от этих загадок голова пошла кругом. Но главное, что Исси жива.

Пирра странно на него смотрела.

– В пещере ты с кем-то разговаривал, но я слышала только твой голос.

Гилас помялся в нерешительности.

– Богиня ответила, что моя сестра жива. А потом сказала, что у правды острые зубы. Наверное, намекала на змею.

– Может быть, – задумчиво произнесла Пирра. – Но слова Богини порой имеют много смыслов одновременно.

Поднявшись, дети огляделись по сторонам.

Мальчик принюхался и ощутил знакомый едкий запах. Пирра ощупала землю, а когда подняла руку, с пальцев посыпался мелкий серый пепел.

– Что же это за место? – произнесла Пирра.

«Что же это за место?» – думал дельфин, плывя по извилистому каналу. Его дыхание звучало пугающе громко, а стоило высунуть голову из воды, как его со всех сторон окружило мелодичное эхо и болтовня привидений. Но сами они далеко: до призраков много, много щелчков. Но Дух не отступал. Он должен найти мальчика.

Поначалу, когда Тот, Что Внизу замолотил хвостом, дельфин лихорадочно метался перед входом в пещеру. Море яростно бушевало, со скал сыпались тяжелые камни – только успевай уворачиваться. Дельфин даже рядом с пещерой еле уцелел, что уж говорить о людях внутри?