Наконец Тот, Что Внизу устал: сначала бил хвостом, потом просто помахивал и успокоился. Дельфин с волнением прислушивался, надеясь услышать мальчика. Но нет – ни шагов, ни движений слабых, примитивных верхних плавников. Только голос Моря и ворчание потревоженного камня.

Дух издал несколько долгих, пронзительных криков, и из-под земли донесся ответный зов мальчика. Дельфин подавал голос снова и снова, чтобы его друг, идя на его голос, нашел выход из пещеры. Но вскоре мальчик перестал отзываться.

Дельфин не долго медлил. Когда он застрял Наверху, мальчик спас его. А теперь его очередь спасать мальчика.

Дух бесстрашно ринулся в распахнутую пасть пещеры. Еще ни один его сородич не осмеливался сюда заплыть.

Внезапно просторная пещера сузилась до тесного канала. Дельфин уловил, как извилист этот подземный коридор и сколько острых раковин и кораллов на его стенах, но назад не повернул.

Так он плыл довольно долго, погружаясь все глубже и глубже в подземные глубины. Вдруг один канал разделился на великое множество. И все переплетены между собой тесным клубком – ни дать ни взять моток водорослей. Дух растерянно защелкал. Куда повернуть?

Наконец выбрал самый холодный и глубокий канал – но он оказался пугающе узким. Водоросли опутывали нос, кораллы царапали плавники. Иногда протиснуться дальше удавалось только с большим трудом, а в двух местах было так мелко, что дельфин чуть не застрял. Из норы высунулся угорь и цапнул его за хвост. Осьминог принял его за камень и прицепился сверху, перекрыв дыхало. Дух уже боялся, что задохнется, но все-таки сумел стряхнуть помеху.

А хуже всего то, что вода стала какой-то странной. Напоминает морскую и все же не совсем такая, как в Море. Слишком легкая и вялая, почти не держит. Даже вкус не соленый.

Поющее эхо вдруг зазвучало громче, потом послышался булькающий смех. Высунув морду из воды, дельфин увидел, что канал почти закончился. Пара гребков хвостом, и дельфин очутился в странной широкой гавани под искрящимся голубизной каменным небом. Вокруг кружат прозрачные человеческие призраки, а из неподвижной воды торчат угрожающе острые камни. Посередине гавани раскинулся остров – судя по звукам, состоит из останков морских птиц и рыб, – а на нем возвышается страшный белый камень, охваченный холодным голубым пламенем.

Решимость дельфина дрогнула. Нет, мальчика ему не найти. Надо поворачивать обратно.

Но канал слишком узок. Развернуться негде.

Дух нырнул глубже, изогнулся, будто змея, и попробовал еще раз. Но стены зажали бока, будто в клешнях.

Дельфин забился, пытаясь высвободиться. Камень держал крепко.

Вода затрепетала. Призраки подлетели ближе, склонились над ним и стали гладить по спине длинными, тонкими плавниками. Зажурчал смех Сияющей.

Дельфин отчаянно засвистел, зовя мальчика.

Но тот не откликнулся.

На зов пришло иное существо.

– Что здесь случилось? – спросила Пирра, жмурясь в ярко-алом сиянии заходящего Солнца.

Они вошли в долину и не увидели между крутыми склонами ни одного зеленого растения. Земля под ногами покрыта золой, в горле запершило от запаха гари. Листья на обугленных черных деревьях цветом напоминают засохшую кровь.

– Наверное, лесной пожар, – предположил Гилас. – Только я таких пожарищ не видел.

Гилас отломил ветку черного лавра. Ни один лист не обгорел, но почему-то все приобрели странный блеск и окрасились в темно-красный цвет.

– Прямо как бронза, – заметила Пирра.

Мальчик вздрогнул.

– Деревья из бронзы, – пробормотал он вслух.

– Что?

– Не нравится мне здесь. Мы в Горах не ходим туда, где был лесной пожар. Пепелища притягивают… – Гилас понизил голос. – У нас их зовут Злобными.

У Пирры по коже пробежал холодок.

– У нас тоже.

Дети переглянулись.

Гилас бросил ветку на землю.

– Скоро стемнеет. Пора уходить. Кажется, наши шалаши к западу отсюда. Надо только перебраться через гряду.

– Там же отвесные скалы! Нам туда нипочем не залезть!

Мальчик осмотрелся.

– Значит, у нас один путь – на юг.

– Мы же уйдем еще дальше от берега.

– Это верно. Но выбирать не приходится.

Пирре стало не по себе. Возникло ощущение, будто остров нарочно их сюда завел. Сначала заманил в подземелье, потом изверг из глубин в выжженной долине, и на все это у него есть свои загадочные причины.

Животных вокруг не видно, но кое-где лежат обгоревшие останки существ, не успевших убежать. Пирра заметила мертвую маленькую птичку. Почувствовала ее крошечный дух – а еще духи бедных обгоревших деревьев и всех остальных, кто погиб в этой долине. Все они молили Пирру об одном: узнать, почему это случилось. Остров ранен. В самом его сердце огромный ожог.

Солнце скрылось за каменной грядой. Стало темнеть. Ноги погружались в глубокий слой мягкого пепла – «у-уф, у-уф». Эти тихие звуки только еще больше подчеркивали, какая тишина царит в долине.

Гилас шел, опустив голову, и слегка хромал. Там, где кожу на лодыжке оцарапал клык морской змеи, осталась отметина, похожая на синяк. Через некоторое время Гилас остановился.

– Смеркается. Где бы тут заночевать?

У Пирры от испуга глаза на лоб полезли.

– Нельзя здесь долго оставаться! Мы и при свете Луны прекрасно дойдем.

– Какой Луны? Сегодня новолуние.

Оба прекрасно понимали, что это значит. В новолуние люди не гасят лампы всю ночь, чтобы отпугнуть привидений и злых духов.

– Где тут воды набрать? – спросила Пирра.

Гилас развел руками. Девочка с тоской вспомнила о бурдюках, оставшихся под землей.

На небе уже зажигались первые звезды, когда дети дошли до затененного пересохшего русла, ведущего на запад. Вдоль берегов выстроились кипарисы, а чуть дальше Пирра заметила одинокий тополь, стоявший, будто страж.

– Может, русло ведет к Морю, – предположила она. – Выйдем на берег, а там доберемся до лагеря.

– А по-моему, от этого русла лучше держаться подальше, – возразил Гилас. – Пойдем по тропе.

– Нам же в другую сторону.

– Если идти по звериным следам, они нас выведут к роднику.

– По каким следам? Тут ни одного зверя не осталось!

– Нет, кое-кто остался. Посмотри на землю.

– Ничего там нет, – пробурчала Пирра.

От жажды она стала раздражительной.

– Да вот же отпечатки лап! Неужели не видишь? По следам можно много чего узнать.