Бернхард Кнудсен рассказал, что, когда подвал под амбаром был готов, пасторы разделили взрослых на группы: для работы в подвале в амбаре и в доме. И хотя вслух об этом не говорилось, было очевидно, что среди этих групп существует определенная иерархия. Членов «подвальной» группы не было с раннего утра до позднего вечера, и только вечером община собиралась вместе. Если к ним приближался кто-то из других групп, они сразу же переключались на обсуждение всякой ерунды. Посвященные потеряли интерес к непосвященным.

Можно было бы предположить, что в общине начнется разлад, но случилось обратное. Некоторые, как братья Хенни из группы, работавшей в амбаре, далеко пошли, чтобы доказать свою преданность папе Перу. Да, хорошие были ребята, Фритьоф и Пауль Эспен из Хёнефосса. Пауль Эспен с одной из девушек родили сына. Мальчик появился на свет прямо на хуторе, и его назвали Йоханнес. С кривой ухмылкой Бернхард добавил, что служба защиты детей не была от этого в восторге.

Братья организовывали молитвы, брали на себя дополнительные обязанности и вели урок Библии для детей. Однажды папа Пер объявил, что отныне братья Хенни будут участвовать в работе в подвале. Так что это было возможно. Тем, кто истинно верит и усердно трудится, Бог ниспошлет благодать.

Аннабель была в группе, работавшей в доме, а Бернхард — в группе, трудившейся в амбаре. Они стирали одежду, готовили еду, стригли лужайку, выращивали овощи и кормили животных. В них пылал огонь общности. Общины. Но папа Пер искал другой огонь, божественный. Искал тех, кто горел за Слово. Одно правдивое слово.

Фредрик наклонился над столом.

— Каково было назначение тайного подвала?

— Хотите верьте, хотите нет, — ответил Бернхард, — мы понятия не имеем. Никто из нас там не был. Никогда. Это было запрещено.

Фредрик опустился обратно на стул и удрученно посмотрел на Андреаса, шлепнув себя по ногам. Аннабель вздохнула и с такой силой потянула за крестик, что Фредрик испугался, не порвется ли цепочка.

— Так кто входил в «подвальную» группу?

— Конечно, пасторы. И братья Хенни. Ивар Тюфте работал там.

Тот самый Ивар, что чудовищно искалечен убийцей. Они как старые друзья и добрые христиане навестили его в больнице. Это было их долгом. Но Аннабель думает, что он даже не понял, кто они такие. Он только сидел, не переставая кусать забинтованную руку. Они помолились за него и ушли. В «подвальной» группе также состояли Нильс, Вигго Юхан и Брюньяр. И еще Пер Улав. Но он умер. То есть он раньше состоял.

Аннабель перестала теребить крестик и снова принялась разглаживать юбку. Что-то неестественное было в этом движении.

Фредрик быстро прошелся по именам.

— Значит, из тех, кто был в «подвальной» группе, трое убиты при нападении, один умер от болезни, один получил серьезные травмы, повлекшие угрозу жизни, и двое, братья Хенни, пропали. Плюс пасторы. Все так?

Вдруг Аннабель подняла взгляд.

— А эта новенькая! Дочка политика, Аннетте! Она пришла к нам позже всех. Папа Пер говорил, что группа собрана. Мы не должны были принимать новых членов, но потом появилась Аннетте. Думаю… Пер говорил, что Аннетте нужна ему. Она тоже была в «подвальной» группе.

Аннетте Ветре была последней, кто переехал в Сульру. Вскоре она и Пер Улав объявили о помолвке, и солнечным майским днем, пахнущим вишневым цветом и телятиной на гриле, сыграли свадьбу в саду Сульру. Прежде чем они пошли в свою новую, отдельную спальню, Аннетте была с пастором Альфсеном.

— С пастором Альфсеном?

Бернхард покачал головой. Аннабель закрыла глаза.

— Я не знаю. Я никогда не выходила замуж в Сульру, — сдержанно ответила она, уставившись на пластиковый стаканчик перед собой.

— Вы наверняка понимаете, что мы имеем в виду, — подхватил Бернхард. — У Бьёрна Альфсена это было что-то вроде ритуала. Таким он был. Он же был основателем общины. Пастор Бьёрн… Я не думаю, что он был так близок к Богу. Сейчас легко понять, что у Бьёрна была только община, а у Пера — вера.

— А Сёрен?

— Сёрен был связующим звеном, «склеивал» друг с другом.

Аннабель кивнула, соглашаясь с мужем.

— И поскольку папа Пер никогда не говорил, что с этим так называемым ритуалом что-то не так, все так и происходило, — сказал Бернхард.

— Но Сёрен и папа Пер не участвовали в …?

Аннабель покачала головой, но ответил за нее Бернхард.

— Нет. Непохоже, что их интересовало плотское.

Вздохнув, Фредрик откинулся назад. Вытянул ноги вперед и продолжил.

— Имя Э. Бринк вам о чем-нибудь говорит?

Нет…

— У пастора Альфсена была старая немецкая библия. Ее подарило профессору Э. Бринку Венское общество расовой гигиены.

У Бернхарда был такой вид, словно он не был уверен, что Фредрик не шутит.

— Пастор Альфсен был, конечно, своеобразным человеком. Но чтобы иметь отношение к расовой гигиене… Нет, не думаю.

Андреас сменил тему.

— А потом вы покинули общину?

Он посмотрел на Аннабель.

— Да. Год назад, — ответила она.

— Почему вы это сделали?

— Не… — начал Бернхард, но Андреас прервал его резким движением руки.

— Мы были любовниками последний год в Сульру. Хотели пожениться. Но не там. Я не хотела выходить замуж там, — сказал Аннабель.

Бернхард положил руку на ее колени.

— Мы поженились в мае. В нашей новой общине.

— Поздравляю.

— И осталось последнее. Вы сказали TV2, что обращались в полицию, но мы вам не помогли?

— Все так, — ответила Аннабель.

— Вы помните, с кем общались?

— Да. Это была иностранка. Или нет, она говорила по-норвежски, но у нее было иностранное имя. Я его записала.

Аннабель Вихе открыла кошелек, достала маленькую бумажку и передала через стол.

— Икбаль, вот ее фамилия. Кафа Икбаль.

По пути к выходу Аннабель Вихе зашла в туалет. Фредрик ждал ее, пока Андреас провожал ее мужа в гараж. Супругов должны были отвезти в отель, отчасти из соображений безопасности, но в основном из-за прессы, чтобы никто не обвинил комиссара Неме в бездействии, как когда дело впервые попало к нему на стол.

Фредрик хотел было нажать кнопку лифта, но Аннабель остановила его.

— Есть еще кое-что, — сказала она.

— Так-так?

Она осмотрелась по сторонам: в коридоре они были одни.

— Бернхард не должен узнать. Он не должен узнать, — произнесла она умоляющим голосом.