– Ты такая умная, Сьюзен.

– Но не такая умная, как ты, когда нужно что-нибудь нафантазировать, – возразила она. – Как, например, с Эллериной и Димблом. Они у тебя как живые. А кроме них у тебя есть еще куклы и плюшевые звери?

– Нет, – грустно ответила я. – Я была такой идиоткой, что выбросила их всех, потому что Рианнон сказала, что я веду себя как маленькая. А сейчас ужасно об этом жалею. Ненавижу себя за то, что просто собрала их тогда в мешок и выбросила на помойку. Даже нормальные похороны им не устроила. А что, было бы, наверное, очень круто устроить похороны кукол! Каждую можно было бы уложить как в гробик в коробку из-под обуви, представляешь? А поскольку кукол было много, можно было вообразить, что они умерли от какой-то эпидемии, которая разразилась в их кукольной стране. Или, например, придумать, что какой-нибудь игрушечный робот сошел с ума и перестрелял из своего пластмассового ружья всех моих Барби!

– Ну и фантазия у тебя! Слушай, а ведь мы можем совершить поминальную службу. Такие службы часто проводят спустя пару месяцев после похорон. Мы с мамой были на такой службе, когда умерла одна ее коллега по работе. Там поют псалмы и читают стихи, посвященные памяти умершего. Можем то же самое устроить и по твоим куклам.

– Я внесу это в свой список! Итак, мы с тобой устроим поминальную службу по моим куклам и сошьем одежду для Эллерины и Димбла. И еще я знаю одну вещь, которая должна тебе понравиться. Ты когда-нибудь делала фенечки, Сьюзен?

– Нет, но хотела бы. Я сделаю фенечку для тебя, ты не против?

– А я для тебя. И еще одну для моего папы, синюю, в тон его джинсам.

Мы слышали, как папа топает вверх и вниз по лестнице, таскает коробки.

– Может, ему помочь? – предложила Сьюзен.

– Да, давай поможем. Запишем это первым номером в списке наших дел: «Помочь упаковать вещи».

Я занесла это в свой список на самый верх, причем прописными буквами. Собрать мои вещи большого труда не составляло, у меня их было очень мало, потому что большую часть вещей я оставила у мамы. Одну коробку мы со Сьюзен набили моими туфлями, нижним бельем, ночнушками и туалетными принадлежностями. Другую наполнили моей школьной одеждой, сунули туда же «принцессино» платье. Свежевыстиранные парадные джинсы и отглаженная праздничная футболка были сейчас на мне. В шкафу остался лишь ненавистный мне модный джинсовый костюм со стразами.

– А это что? – спросила Сьюзен, примеряя кепку.

На ней эта кепка выглядела так же нелепо, как и на мне. Я напомнила Сьюзен о прошлой субботе, когда меня увезла по магазинам мама Рианнон.

– Конечно, это было очень любезно с ее стороны, но я ненавижу этот костюм, – призналась я. – В нем я кажусь себе круглой идиоткой.

– Ну, тебя же никто не заставляет его носить, – сказала Сьюзен. – Может, если прокрутить этот костюм в горячей воде в машине, он сядет и станет в самый раз на Эллерину?

– А что? Она будет в нем шикарной слонихой. А кепка как раз налезет на ее огромные уши. – Я скомкала джинсовый костюм и закинула его в коробку. При этом я испытала такое удовольствие, будто вместе с ним запихнула туда саму Рианнон.

– Теперь с Рианнон у меня все кончено, – сказала я. – Как я могла считать ее своей лучшей подругой, когда на самом деле она мой злейший враг? Она и еще Марго.

В классе дотянуться до нас со Сьюзен Рианнон больше не могла – мы отъехали со своей партой далеко вперед, не достанешь. Впрочем, все они – Рианнон, Марго и Джуди – крутились во время перемен неподалеку от нас, обзывались, говорили о нас всякие гадости и хихикали, хихикали… Теперь мой бывший браслет из розового кварца носила Марго. Похоже, Рианнон ей его переподарила. Ну и что? Мне-то какое дело до этого?

Судя по всему, Рианнон и Марго стали теперь лучшими подругами. Джуди крутилась рядом с ними, отпуская про нас со Сьюзен грубые шуточки, но Рианнон и Марго только хихикали и, в общем-то, игнорировали ее.

– Мне теперь даже слегка жаль Джуди, – сказала я. – В результате она осталась совсем одна, без настоящей лучшей подруги.

– Не жалей ее. Вспомни, какие ужасные вещи она говорила о тебе и обо мне, – ответила Сьюзен. – Именно она первой начала называть меня Зубрилой Потной, а тебя Вонючей Картошкой.

Я помедлила, потом наклонилась и втихаря понюхала свою одежду в коробке. Затем зарылась в свои тряпки по грудь и принюхалась сильнее. Мне хотелось понять, как от меня пахнет.

– Ты что, йогой решила заняться, Флосс? – спросила Сьюзен.

– Нет-нет, я просто… Послушай, Сьюзен, от меня действительно воняет картошкой? Миссис Хорсфилд посоветовала мне сушить свои вещи на свежем воздухе, но с этим у меня были проблемы, пока я не додумалась развешивать их на своих качелях. Качели – это лучшая вещь, которая у меня есть. Я собираюсь попросить папу, чтобы он отвязал качели, хотя ему потребовалась целая вечность, чтобы их повесить.

– Я люблю качаться на качелях. Мы можем внести их в твой список? – спросила Сьюзен.

– Да, правда качели подвешены несколько… косо. Впрочем, покачаться на них можно. Но ты так тактично сменила тему, Сьюзен. Скажи все же, от меня пахнет картошкой?

– Да, пахнет. Причем так аппетитно, что смотри, как бы мы тебя не съели ненароком. – Сьюзен ухватила Эллерину и Димбла и сделала вид, будто они кусают меня своими маленькими вязаными ротиками. – Ням-ням!

Я рассмеялась, потому что мне стало щекотно, а затем быстро обняла Сьюзен:

– Давай останемся подругами навсегда-навсегда.

– Давай, – торжественно ответила Сьюзен. – Навсегда-навсегда. А мы сможем остаться подругами, когда настанут летние каникулы?

– Конечно сможем. Будем все время играть вместе.

– Это было бы замечательно, только, видишь ли, мы уезжаем летом в свой дом во Франции. Но я тебе часто буду писать и звонить, ладно? Ты останешься моей подругой?

– Можешь не сомневаться. А если нам с папой придется куда-нибудь переехать из дома Билли Щепки, ты все равно останешься моей подругой?

– Конечно останусь, даже если ты уедешь в Австралию жить со своей мамой. И туда прилечу, чтобы повидать тебя и поиграть с коалами.

– А если я улечу на Луну? Туда тоже примчишься в своем космическом скафандре, чтобы станцевать вместе со мной в лунных башмаках?

Я начала медленный, тягучий «лунный» танец, и Сьюзен тут же включилась в него. Так мы и танцевали с ней вдвоем, кружась по моей спальне среди картонных коробок.

Потом в дверь просунулась папина голова, и он рассмеялся, глядя на нас. Затем надел на ноги пустые картонные коробки и тоже принялся отплясывать дикий лунный танец, пока мы все трое не покатились со смеху.

– Не понимаю, что это на меня нашло, – сказал папа, когда отдышался. – Дурачусь здесь с вами, а у самого еще столько дел!

– Сейчас мы сложим мои книги, карандаши и прочие мелочи в мой розовый чемодан на колесиках, а затем поможем тебе, пап, – сказала я.