Я сидел на собственной могиле. Какое, оказывается, занятное ощущение. Нет ни горечи, ни сострадания к ребенку... к самому себе. А один только ужас перед непостижимыми законами Вселенной, которая играет с людьми такие шутки. Я не должен был касаться всего этого, человеческая жизнь проста и бесконечно далека от столь сложных причуд природы. Аномалии, с которыми мне приходилось работать в Ведомстве, казались просто детскими игрушками. Потому что практически все нам удавалось не только увидеть, но и, главное, объяснить.

Я поднялся и быстро пошел обратно, заставив себя не оборачиваться. Через минуту понял, что заблудился. И скалы, и проходы между ними были почти одинаковыми, и без определенного опыта здесь очень трудно ориентироваться. Я не стал паниковать, а хладнокровно восстановил в памяти направление, по которому должен вернуться. И пошел вперед, останавливаясь и прислушиваясь. Уже скоро я заметил дым нашего костра.

Я силился вспомнить, что говорил отец сидящему рядом мальчику, когда они пролетали над городом, подвергшимся нападению аэроидов. Ведь наверняка он подробно рассказал про эти летающие чудовища, он разложил по полочкам, как они ведут себя, что делают с человеком, как можно защититься от них.

Все тщетно. Память выдавала только монотонный гул, из которого нельзя было вычленить ни слова. Остается надеяться на время. Мозг человека работает постоянно. Даже во сне он решает поставленные ранее задачи и может выдать ответ позже...

И тут я вышел к костру. Первое, что я увидел, был Подорожник, который сидел на камне и играл... моими часами.

Заметив меня, он смутился и быстро сунул часы в рукав. Однако прятать было поздно — я уже все увидел. Поэтому он принял довольно наглый и даже агрессивный вид, приготовившись, что я начну заявлять права на свою вещь.

Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

— Нравится? — добродушно усмехнулся я.

— Нравится, — ответил Подорожник, которого сразу успокоил мой тон. — Да только мало ли, что мне нравится?

— Почему? Хочешь — подарю.

— Подаришь? — погонщик рассмеялся. — Уже без тебя «подарили». Я везу это начальнику Горной заставы. Лучистый велел обменять это на... На что-нибудь другое.

— Интересно, на что? — равнодушно сказал я— — Это совершенно бесполезная вещь.

К тому времени я уже выяснил, что сутки здесь короче, чем на Земле, и мои дорогостоящие многофункциональные японские часы, подаренные Ведомством по случаю двадцативосьмилетия, не имеют в этих краях ни цены, ни смысла.

— Старые вещи тоже бывают занятными. Он выудил часы из рукава, потряс у меня перед глазами и нажал кнопку. Включился секундомер, часы при этом пискнули.

Я скрыл усмешку. Дикарям нравятся блестящие игрушки, и ничего с этим не поделаешь.

— Ты хочешь поменять их на другую бесполезную вещь?

— Почему бесполезную? Думаю, смогу просить за них иглострел. Лучистый так и приказал.

— О-о! — только и сказал я. Потом мне пришла в голову хорошая мысль, и я продолжил: — А что бы ты попросил за вещь, которая разговаривает?

— Разговаривает? — Подорожник подался вперед, словно хотел получше расслышать.

— Ну-ка, дай... — я взял часы и включил голосовую функцию. Теперь они не только показывали время, но и проговаривали его при нажатии на боковую кнопку. К сожалению, на японском языке, поэтому я этим фокусом никогда не пользовался.

— Что это?! — Подорожник едва не заплясал на месте от удивления. — Что оно говорит?

— Это так... Древние заклинания.

Подошел Свистун, оставив костер с готовящимся обедом. Почти сразу откуда-то взялся и Медвежатник, который воскликнул:

— Ты здесь?! А я тебя искал...

Но он тут же замолчал, потому что часы заиграли мелодию. Потом другую. Я взглянул на погонщиков. Они были страшно возбуждены.

— Научи! — воскликнул Подорожник. — Послушай, мы можем теперь просить за них два иглострела! И один оставим себе.

— И еще что-нибудь в придачу, — согласился Медвежатник, не менее очарованный новой игрушкой.

— Ладно, научу, — безразлично пообещал я. Мне не жалко, пусть играют. Батарейки, если верить гарантии, должно хватить еще надолго.

Когда мы сели обедать, восторг погонщиков утих. Эти люди вообще были не особенно впечатлительны, и никакое событие не выбивало их из колеи надолго. Порадовались, поудивлялись — и хватит.

— Пожалуй, ты знаешь и смысл других вещей, которые нашли у тебя? — подумал вслух Подорожник.

— А у тебя есть еще какие-то вещи?

— У меня — нет. Они остались у Лучистого. Сейчас с ними разбирается один толкователь. Лучистый не жалеет на это денег.

— Почему же он сразу не спросил у меня?

— А кто ты такой, чтобы разбираться в старых вещах? Лжец и сумасшедший?

«Почти логично», — подумал я.

— Могу дать совет, — сказал Медвежатник. — Когда приедем обратно — сходи к толкователю. Объясни все про свои вещи. Он передаст это Лучистому, а деньги поделите.

— Спасибо, но зачем мне толкователь? Я могу и сам.

— Тебе Лучистый все равно не поверит. И не заплатит, потому что ты не толкователь.

Тоже логично. Что ж, пусть придумывают свои идиотские правила, живут по ним, пусть сами над собой издеваются, если хотят. Мне от этого ни тепло, ни холодно.

Дальнейший путь проходил некоторое время под писк моего хронометра. Подорожник все жал и жал на кнопочки, заставляя хитроумный иностранный прибор проигрывать то одну мелодию, то вторую, то говорить на родном японском языке. Я не стал обучать погонщика, как пользоваться встроенными термометром, дальномером и глубиномером. Это были недоступные, да и ненужные ему категории.

Однако я стал героем дня. Мой авторитет сегодня вырос ровно на один иглострел.

Наконец Подорожнику надоели часы.

— Ты так и не ответил, — сказал он. — Можешь ли ты толковать и другие старые вещи?

— Ты сначала скажи, что за вещь, а там посмотрим.

— Да что ж ты все крутишь вокруг да около, — вздохнул Подорожник. — Не можешь прямо сказать — ты толкователь? А то строил, строил из себя дурачка, а оказалось...

— Отвечаю прямо — нет!

— Жаль. Мы, пожалуй, могли бы собрать денег и купить тебе имя. Будь у нас свой толкователь, нам и работать не надо было бы. Ты б нас всех прокормил...

Он явно говорил не то, что думал. Как я понял, просто чтобы оправдаться за свою настойчивость. Его интерес к старым вещам скорее всего объяснялся чем-то иным.

— А у меня вот есть один знакомый, — с наигранной небрежностью продолжал погонщик, — который купил задешево одну старую вещь. Хорошую такую вещь, но... Хотя все и считают, что она наверняка полезная, но никто не может ее истолковать. Я вот и спрашивал...