4. …у замотанного главы государства. [Не правда ли, мысль о том, что глава государства может страдать от перегрузки, подрывает доверие к правительству?]

4. …устрашения и войны.

7. …болезненно горды и считают себя носителями истинной нравственности.

7. …ненавистью и страхом, намеренно раздуваемыми официальной пропагандой.

8. В 1899 г., за два года до своего президентства, Теодор Рузвельт… [Это особенно подлая правка, поскольку в результате 99 % советских читателей должны были подумать, что речь идет не о Теодоре, а о Франклине Рузвельте.]

8. Это не примитивная советская пропаганда.

9. …2 июля…

9. …секретный протокол к Пакту о ненападении с гитлеровской Германией…

9. Это стоило жизни миллионам.

11. Отсутствие аргументов, однако, было бы более очевидным, не имей СССР привычки поглощать другие страны.

18. Те, кого прежде заставлял молчать и унижал государственный террор, сегодня могут говорить, и новоявленные борцы за гражданские права расправляют крылья. Для них это восхитительное чувство, как и для каждого сторонника свободы, который это наблюдает.

19. …и высмеивать.

20. В обеих странах предметом общественного обсуждения до сих пор становятся фактически перепевки патриотических лозунгов, эксплуатация широко распространенных мифов, инсинуации, самооправдания, ложные цели, повторение пустых банальностей, когда нужны доказательства, и презрительная недооценка здравого смысла собственных граждан.

20. Обнаружить хоть какое-то решение будет трудно. Поиск решений, идеально соответствующих политическим доктринам XVIII или XIX в., потребовал бы сверхусилий. [Дело в том, что марксизм – политическое и экономическое учение XIX в.]

23. …целый век занимаются неосознаваемым многими плагиатом, заимствуя друг у друга методы и идеи. Ни у США, ни у СССР нет монополии на истину и добродетель.

26. Гарантий нет и быть не может. [Одна из самодовольных, но антинаучных установок ортодоксального марксизма – неизбежность будущего триумфа коммунизма, предопределенного незримыми историческими силами.]

Самые большие сомнения советских цензоров вызвала цитата из Ленина (и призыв Тухачевского) в девятом абзаце. После неоднократных, отвергнутых мною просьб их вычеркнуть в «Огоньке» нашли решение, дав следующую сноску: «Редакция «Огонька» изучила соответствующие архивные материалы и не нашла ни приведенной цитаты, ни каких-либо похожих высказываний В. И. Ленина. Мы сожалеем, что миллионы читателей журнала Parade были введены в заблуждение этим ложным цитированием, на основании которого Карл Саган делает свои выводы». На мой взгляд, это попахивает местью.

Но шло время, открывалось все больше архивов, стало возможным и приемлемым пересматривать традиционные оценки. Был демифологизирован Ленин, и ситуация разрешилась сама собой. В мемуарах Арбатова можно прочесть следующий любезный пассаж:

Ответ на вопрос был дан много лет назад. Суд занял компромиссную позицию. Казалось бы, распрям конец. Но мы наблюдаем массовые митинги, закладывание бомб и угрозы, убийства сотрудников абортариев, аресты, активное лоббирование и столкновения в правовом поле. В конгрессе проводятся слушания, Верховный суд выносит определения, ведущие политические партии делают позицию по этому вопросу своей визитной карточкой, а священнослужители грозят политикам вечными муками. Активисты не скупятся на обвинения в лицемерии и убийстве, ссылаясь как на дух конституции, так и на волю божью и многократно повторяя сомнительные аргументы как непреложные истины. Их противники стараются подкрепить свою позицию научными данными. Раскалываются семьи, мужья и жены предпочитают не касаться этого вопроса, старые друзья перестают общаться. Политики изучают свежие результаты опросов общественного мнения, чтобы знать, в чем заключается веление их совести. В этом шуме оппоненты не слышат друг друга. Общественное мнение поляризуется. Люди становятся невосприимчивыми к аргументам.

Прерывать беременность недопустимо? Никогда? Или иногда можно? Как принять решение? Мы написали эту статью, чтобы лучше понять противоборствующие взгляды и узнать, сможем ли сами найти общую почву. Нет ли здесь разумной середины? Нам пришлось оценить убедительность аргументации обеих сторон и подобрать прецеденты, в том числе и чисто гипотетические. Если некоторые из них покажутся вам радикальными, пожалуйста, проявите терпимость. Мы намеренно доводим каждую позицию до логического максимума, чтобы выявить ее слабости и пределы применимости.

При спокойном размышлении практически каждый признает, что это вопрос неоднозначный. Мы заметили, что многие убежденные сторонники противоборствующих взглядов испытывают определенные неудобства, неуверенность при столкновении с идейными основами альтернативной точки зрения. (В какой-то мере именно поэтому люди предпочитают избегать такого рода столкновений.) Очевидно, суть проблемы сводится к нескольким философским вопросам. Каковы наши взаимные обязательства? Допустимо ли вмешательство государства в самые интимные и личные аспекты нашей жизни? Где пролегают границы свободы? Что значит быть человеком?

В действительности имеется много точек зрения на эти вопросы. Но принято считать – особенно в СМИ, не имеющих времени или желания вникать в тонкости, – что позиций только две: «за право на выбор» и «за право на жизнь». Именно так предпочитают обозначать себя два основных противоборствующих лагеря, так и мы будем называть их в этой статье. В самых общих чертах, сторонники свободы выбора считают, что только женщина должна принимать решение о прерывании беременности, государство не имеет права ни на какое вмешательство. Поборники права на жизнь утверждают, что с момента зачатия эмбрион или плод является живым существом – это налагает на нас моральное обязательство оберегать эту жизнь, а аборт равносилен убийству. Оба названия – «за право на выбор» и «за право на жизнь» – приняты с расчетом повлиять на неопределившихся. Немногие захотят считаться противниками свободы выбора или врагами жизни. Действительно, свобода и жизнь – две наши важнейшие ценности, и в данном случае они как будто приходят в противоречие друг другу.