Снова озеро. Прозрачное, изрезанное зелеными островками. Сияющее солнечными бликами и пенящееся узкой лентой водопада. Здесь тихо, спокойно настолько, что даже жгучее желание притупилось, словно припорошенное водой.

На скалистом выступе было удобно стоять и наслаждаться видом. Вдыхать сладкий запах этого дивного места по ту сторону жизни.

А еще изучать собственное отражение.

Лорка была права: я красивая. Поджарое тело с покатыми боками покрывала лунная шерсть. Острые уши топорщились причудливыми кисточками. Разноцветные глаза на чуть вытянутой морде то ли кошки, то ли псицы. И длинный с лазурным кончиком хвост, что сейчас не мешал, а наоборот, дополнял. Делал цельной.

У моего черного хищника хвоста нет. И я всерьез намерена его вернуть. Он должен быть красивый. Потому что он сам восхитителен.

Черный с мягкими, но опасными иглами вдоль позвоночника. И шерсть тоже словно иглы, но касаться их сплошное удовольствие.

Он возник из ниоткуда. Вылетел из гущи леса на длинной лиане. Я едва успела пригнуться и отступить на шаг, как огромный черный лев рухнул в воду, окатив берег снопом брызг.

И пропал.

Лео?! — насторожилась, подступив к краю.

Зря. Он вынырнул быстрой тенью и утащил меня с собой.

Сумасшедший!

Вцепилась в него когтями, отплевывая воду.

Я же не умею плавать!

Или умею?

Лео научил.

А потом мы дурачились, то ныряя в поток водопада, то гоняясь за стайкой золотых рыбешок.

Выбирались на берег и тогда Лео приносил фрукты и кормил меня, выдавливая сок прямо в рот. А потом слизывал сладкие капли.

И ничего не существовало, кроме острого запаха моего вожака и солнца, что расцветало внутри.

Алым цветком разукрашивало реальность. Пенило кровь. И малыши напитывались силой, что растекалась золотом по влажной коже. Они рвались на свободу.

Но я помнила, что должна родить человеком.

На этот раз обратиться было легко. Боль смазала теплая вода водопада. Вошла в водопад кошкой, а вынырнула — человеком.

— Лео! — позвала я. — Лео, ты где?

Но мой хищник исчез.

Зато появились псы.

Псов было много.

Они обступали меня со всех сторон, появлялись из темной гущи леса. Замыкали в кольцо. Тихий рык перекатывался между матерыми самцами, путался эхом в шуме воды, что била меня по плечам.

Никогда в своей жизни я не видела столько особей разом. Поджарые, с отражением луны в чернильных глазах. Они замирали у самой кромки воды, глядя только на меня.

Проклятье, Лео, где же ты, когда так нужен?

Невольно опустила руки на живот в защитном жесте и едва не рухнула в воду. Покачнулась, не веря своим ощущениям.

Живот исчез! Моего твердого баскетбольного мячика, с которым я только начала свыкаться больше не было.

И детей…

Их сердца не бились в унисон с моим. Опустила глаза, чтобы…в одночасье сойти с ума.

Боль пронзила насквозь. Жгучим льдом выкрутила мышцы.

И я все-таки потеряла равновесие, рухнула в воду, что приняла в свои теплые объятия.

Легкие горели огнем, а в горле застыл немой крик. Песчаное дно оцарапало спину. А я смотрела в лицо крутобокой луны и ненавидела ее, оборотней и того, кто пытался вытащить меня из воды.

Белая львица с карими глазами нырнула в воду, когда запели псы. Сквозь толщу воды я слышала их песню, что тревожила ровную гладь озера.

Озеро беспокоилось, наращивая шум водопада. Его воды разбивались о дно, утягивали меня в пенящийся водоворот.

А я до боли сжимала абсолютно плоский живот и…выла. Дико. Отчаянно. Захлебываясь соленой водой. Раздирая грудную клетку неистовым пламенем.

Выла, не в силах справиться с болью, что затапливала чернотой. И не понимала, почему до сих пор живу.

А когда в воду нырнула львица, просто закрыла глаза. Вода озера заменила кровь, утопила легкие, даруя покой.

Я должна уйти сейчас вслед за своими малышами. Уйти с верой, что Лео удалось вернуться и эти упрямые мужчины смогут найти свой смысл жизни.

Новая боль оказалась неожиданной. Обожгла. Вернула к жизни. На каменный выступ над озером.

Меня трясло и рвало озерной водой. Тело сводило судорогой. А где-то вдалеке пели псы. Дивное многоголосье больше не пугало.

Выплюнув последнее, что осталось в моем организме, без сил легла на теплый камень. Скрутилась клубком, дрожа и плача.

Боли было так много, что я терялась в ней.

А потом чьи-то заботливые руки коснулись волос.

Вздрогнула и подняла глаза.

Женщина, что сидела рядом, была красивой и смотрела на меня лучистым взглядом карих глаз. Белоснежные волосы крупными локонами лежали на острых плечиках, а под светлой, почти прозрачной кожей исчезали черты зверя.

Львицы, что вытащила меня из озера.

— Зачем? — прохрипела и не узнала собственный голос.

Поморщилась. Я ведь почти увидела их, своих беспокойных близнецов. Почти дошла к ним. Какая же я мать, если теперь брошу их там одних, за чертой?

— Твое время еще не пришло, — мягкий голос женщины казался родным.

Он успокаивал. Согревал. И тепло струилось по измученному телу. Выплетало на мокрой коже черные нити родового узора. Яркого. Живого. Черная лоза выпускала синие бутоны цветов, что распускались пролесками и исчезали золотыми вспышками. Снова и снова.

— Почему он исчезает?

Растерянно посмотрела на свои ладони, на которых вновь и вновь плелся узор, чтобы спустя удар сердца раствориться в золотом сиянии.

— Потому что ты разделила себя, девочка моя, — с грустью улыбнулась женщина.

А я вдруг поняла.

— Мама?

— Здравствуй, доченька.

Осторожно села, кутаясь в тяжелый мужской плащ. Магия искрила в плетении ткани. Щекотала, не принося боли, согревая. И странным образом даря покой и проясняя голову.

Так, теперь надо сосредоточиться и подумать. Истерить и выть можно и потом.

Но боль прокатилась колким отголоском, скрутила низ живота, где больше ничего не было.

Закусив губу, подтянула колени к груди и с настороженностью взглянула на женщину, что оказалась моей матерью.

Точеная фигура, заостренные черты лица и усталость в теплом взгляде. Она выглядела так, будто не я, а она едва не утонула в озере за ее узкой спиной.

Там же стояли и псы. Свита? Охрана? Или же плод моего воображения? Быть может, отголоски страха? Я так долго боялась, что псы придут за мной. И вот, они пришли. Но за мной ли?