Китти, судя по всему, посетила та же идея: похоже, миссис Лалли ждала, что директриса выплатит обязательства мистера Годдинга, хотя бы во имя спасения доброго имени семьи. Но девочки не могли так швыряться деньгами.

– И учтите, он задолжал не только мне, – продолжила миссис Лалли. – Один тип уже не первую неделю захаживает, всё разыскивает джентльмена. – Она наклонилась вперёд и прошептала, словно желая, чтобы её слова лучше расслышали: – Он игрок! – Откровение не произвело того эффекта, на который, по всей видимости, рассчитывала миссис Лалли. Однако у неё ещё имелся запас патронов. – Сомневаюсь, что мистер Годдинг помчался в Индию на выручку какому-то там племянничку.

«Китти, сохраняй спокойствие», – подумала про себя Китти Хитон, а вслух спросила:

– Это почему же?

Миссис Лалли наконец-то получила хоть какое-то удовлетворение, хоть и не в денежном эквиваленте.

– Полагаю, он сбежал от сборщиков долгов и букмекеров.

Мрачная Элинор и Луиза вопросительно переглянулись. Китти же отозвалась не сразу.

– Прошу прощения. Я не понимаю, что это означает.

Миссис Лалли поджала губы: похоже, наслаждалась своей искушённостью и осведомлённостью, коими не обладали её высокородные образованные собеседницы.

– Букмекеры. Парни, владельцы букмекерских контор. Скачки. Рулетка. Покер. Клубы для джентльменов.

У Невозмутимой Китти началось лёгкое головокружение.

– Поначалу-то они обходительные, – продолжала миссис Лалли. – Чистые перчатки, красивые усики. Но попробуйте не заплатить, пойдёт другой разговор.

Наконец хоть что-то прояснилось!

– И вы полагаете, мистер Годдинг сбежал от этих… букмекеров? Чтобы не выплачивать игорных долгов?

Домовладелица пожала плечами:

– Похоже, это больше в его характере, чем сломя голову нестись на помощь родне.

Невозмутимая Китти быстро теряла терпение.

– Я знаю о произошедшем лишь со слов мадам директрисы. У меня нет причин ей не верить.

Пока они беседовали, Луиза, зажав Олдоса под мышкой, свободной рукой нащупала в кармане блокнот и карандаш. Писать с собакой в обнимку не очень-то легко, но Луизе удалось нацарапать в списке подозреваемых слово «букмекеры». Вот бы ещё узнать их имена!

Тем временем Невозмутимая Китти решила, что пришла пора сменить тему. Пусть пансион испытывал финансовые затруднения, но законы гостеприимства до́лжно соблюсти.

– Могу я предложить вам что-нибудь из еды или напитков? Миссис Лалли, мистер… Джок?

– А что у вас есть? – облизнулся Джок.

Но миссис Лалли было не сбить с толку.

– А вы слыхали, что ещё он вытворял, мисс?

– Мы едва знали – то есть знаем, – брата нашей директрисы, не говоря уж о его личных делах, – презрительно и холодно выдавила Китти.

Миссис Лалли не дрогнула.

– Он якшался с дамочками! – И в поисках поддержки посмотрела на Беспутную Мэри-Джейн. – Стали бы вы терпеть такое, мисс?

– Действительно, какой ужас… – Мэри-Джейн скрыла улыбку. – Не представляю, какая женщина согласилась бы до него опуститься.

Миссис Лалли чуть было не кивнула в ответ, но потом осознала, что за дерзость услышала, и прищурилась.

– Это почему же, мисс? – чопорно осведомилась она. – Возможно, его образ жизни оставляет желать много лучшего, однако мистер Годдинг весьма эффектный джентльмен.

Невозмутимая Китти начала догадываться, почему миссис Лалли позволила мистеру Годдингу не платить за комнату целых три месяца. Хозяйка имела на него виды… Омерзительно!

Пришлось на радость миссис Лалли попенять Мэри-Джейн:

– Внешность мистера Годдинга – вопрос личных предпочтений.

– Я респектабельная дама, и у меня приличный дом, – побагровела миссис Лалли. – Джентльмен он или нет, мне ничего такого не нужно. Если у вашей директрисы есть хоть капля порядочности, она должна побеседовать со своим братом о его нравственном облике!

«Брошенные возлюбленные, – только и успевала строчить Луиза. – Романтические чаяния любого из усопших».

Невозмутимая Китти прошла к двери, не оставляя миссис Лалли иного выбора, кроме как отступить.

– Уверена, когда миссис Плакетт в следующий раз встретится с братом, именно об этом поговорит с ним в первую очередь. – Китти живо вообразила радостное свидание брата и сестры у Жемчужных Врат Рая пред лицом апостола Петра. – От её имени мы благодарим вас за то, что доставили вещи мистера Годдинга.

Миссис Лалли не возражала бы побеседовать ещё, однако ей помешали стук копыт по гравию и шорох колёс. Это всего лишь прибыл Генри Баттс в свежеотполированном экипаже, запряжённом Весельчаком, однако домовладелицу его неожиданное появление почему-то смутило.

– Пошли, Джок! – Она дёрнула работягу за рукав. – Мы здесь всё сказали. Миссис нет дома, нет смысла ждать. – С этими словами миссис Лалли повернулась и вышла за дверь.

Бросив злобный взгляд на малыша Олдоса, Джок проследовал за хозяйкой. Виноград на шляпке так и подпрыгивал, пока миссис Лалли карабкалась в свой фургон.

– Деньги пришла клянчить, насколько я могу судить. – Рябая Луиза почесала Олдоса между ушей. – Ах ты мой славный охранник! Она-то думала, что сумеет выманить у мадам плату, правда, Китти?

Невозмутимая Китти смотрела вслед уезжающей повозке.

– Мадам была бы ей обязана, вот только ничего не выйдет. Мистер Годдинг забрал все долги с собой… куда бы ни отправился, – лукаво улыбнулась она. – Может статься, и не на небеса, если миссис Лалли не врёт.

Беспутная Мэри-Джейн уже начисто забыла о миссис Лалли.

– Да вы взгляните только на дурачка Генри! – воскликнула она. – Раскраснелся что твоё яблоко от одной мысли, что будет сопровождать нас на приём. Вон – даже цветы в гриву пони заплёл. Если Генри вообразил, будто я позволю воткнуть цветок себе в волосы, его ждёт сюрприз.

Луиза и Элинор молча переглянулись.

– Беги и поблагодари Генри, что согласился нас отвезти, – велела Китти Беспутной Мэри-Джейн. – И постарайся не разбить ему сердце. Однако скажи, пусть подождёт. Мы ещё не готовы.

Полтора часа спустя на Или опустились сумерки. Воспитанницы школы-пансиона святой Этельдреды направлялись на приём в приход церкви Святой Марии, а окна деревенских домов подмигивали им огоньками свечей. Звон церковных колоколов возвестил восемь вечера, ему вторил, перебивая, раскатистый гул колоколов собора.

Крепышка Элис, гримом, краской, платьем и вуалью замаскированная под миссис Плакетт, ехала, мерно покачиваясь, бок о бок с Генри Баттсом на переднем сиденье, как обычно это делала директриса. Вечер выдался прохладный, но Элис пропотела от белья до самых туфелек: очередная напасть, которую предстояло вынести. Потливость всегда была для неё наказанием господним. Как говаривала бабушка, всё дело в злоупотреблении мучным и лишнем весе. Однако сегодня Элис так разволновалась о предстоящем выступлении, что ей стало дурно. Ни один кусочек клубничного пирога просто не полезет ей в рот. Она даже думать не могла о еде! По крайней мере, пока не вернётся домой, не снимет с себя ужасные тряпки и не сотрёт с лица мерзкую маску.