Сбежав из-за стола, Марта на полной скорости врезалась в доктора Снеллинга, как раз подбирающегося к закускам.

– Однако! – возмутился доктор, энергично отряхивая жилет и пиджак, словно тот усеяли крошки от юной леди.

– Прошу прощения, доктор Снеллинг! – вскричала Марта. – Порой я такая неловкая.

Доктор внимательно рассматривал её сквозь стёкла очков, пока Марта поправляла собственные.

– Припоминаю вас – ведь это вы сбили с ног мисс Фрингл?

Марта пристыженно опустила голову.

– Да.

В ответ он предложил Марте свой локоть.

– Что ж, тогда осмелюсь угостить вас бокалом пунша, – провозгласил доктор. – Мисс Фрингл давненько не доводилось так славно проводить время. Всю неделю она дважды в день вызывала меня перевязывать лодыжку, которая, кстати сказать, к тому времени была совершенно здорова.

К своему удивлению, Марта улыбнулась. Доктор Снеллинг пошутил! Мужчины – все мужчины, особенно такие сердитые, – её пугали, однако Марта положила руку ему на локоть и позволила сопроводить себя к столу с пуншем.

Китти волновалась. Её терзала странная смесь предвкушения и тревоги. В обычных обстоятельствах подобному времяпровождению она бы только порадовалась: и возможности пообщаться с молодыми людьми своего возраста, и, откровенно говоря, поглазеть на юных джентльменов. Но смерть постигла пансион Святой Этельдреды слишком недавно, чтобы Китти могла наслаждаться приёмом. Особенно в присутствии констебля Квилла, целенаправленно шагающего к их столику.

– Смотрите в оба, девочки! – прошептала она. – Идёт воздыхатель Мэри-Джейн.

– Он пока ещё не мой воздыхатель, – досадливо поправила Беспутная Мэри-Джейн. – Но дайте мне один лишь вечер, и я всё исправлю!

Краем глаза Китти заметила у кухонной двери Аманду Барнс в переднике. Китти затопили жалость и стыд. Она предпочла бы не встречаться сегодня с Барнс, особенно после недавней размолвки.

– Добрый вечер, миссис Плакетт, барышни… – Констебль Квилл вытянулся по струнке и поклонился Элис, обратившей на него взор. – Очень рад знакомству, мадам!

– Да. Взаимно… – Элис произнесла эти слова тем самым невыразительным тоном, каким бы поприветствовала неугодного полисмена миссис Плакетт.

Китти скрыла усмешку.

– Полагаю, воспитанницы уже довели до вашего сведения, что я приходил к вам с визитом?

Крепышка Элис мысленно застонала. Её снова прошиб пот. Что же делать?

– Разумеется. – Она наградила собеседника наистрожайшим взглядом из арсенала миссис Плакетт. – Прошу прощения, констебль. Разве сейчас уместно вести беседы подобного рода? Мы собрались здесь ради развлечения.

Беспутная Мэри-Джейн быстро вскочила с места со словами:

– Кто проводит меня к буфету за пуншем? – Она не отрывала глаз от констебля, и на сей раз Крепышка Элис отнюдь не возражала против её кокетства.

Констебль Квилл – должно быть, нервы у него были поистине стальными – оставил без внимания Мэри-Джейн и почтительно приподнял козырёк шлема:

– Извините за беспокойство, мадам. Как вы и сказали, мы здесь, чтобы развлечься. Только, понимаете ли, я всё же хотел бы задать вам небольшой вопрос, проблема-то пустяковая. Постараюсь закончить побыстрее. – Он выудил из кармана записную книжку и карандаш. – Вы сказали… Кто же это был… – Квилл внимательно посмотрел на всех барышень по порядку, пока его взгляд не остановился на Невозмутимой Китти. – Ах да, вот вы где. Старшая среди девочек. Ведь именно вы сказали, что в воскресенье мистер Годдинг отбыл в Лондон, чтобы сесть на пароход в Индию?

Мэри-Джейн вернулась на место. Опять эти утомительные разговоры!

На какой-то миг Невозмутимая Китти пожелала, чтобы Крепышка Элис оказалась взаправдашней миссис Плакетт. Тогда она, как взрослая, сняла бы с плеч Китти ответственность за всю эту авантюру.

– Верно. Это была я.

Глаза офицера интригующе заблестели, а ямочки на щеках стали глубже. Чтоб его! Мэри-Джейн едва ли не задыхалась. Квилл снова повернулся к Крепышке Элис:

– Не подскажете ли, мадам, мистер Годдинг отправился в Лондон поездом?

Элис в поисках подсказки взглянула на Китти, но «старшая» слишком взволновалась и была не в состоянии помочь. Что ж, так тому и быть! Если необходимо, она ответит проклятому бобби, однако тот не добьётся от неё ничего, кроме ледяной любезности.

– Разумеется.

Карандаш констебля так и заплясал по бумаге.

– А на каком поезде он поехал?

Зала, музыка, люди вокруг, клубничный пунш слились в единое красное пульсирующее марево, но гнусный констебль остался на месте – неумолим, как Гибралтар, и омерзителен, словно чума.

– Не в моих привычках запоминать расписание поездов.

Рябая Луиза тихонько кивнула. Умничка, Элис!

– Конечно, нет, – улыбнулся констебль Квилл. – Я спросил лишь потому, что Чарли Нефф, станционный кассир, славится удивительной памятью. Он запоминает всякого знакомого, садится тот в Или на поезд или сходит на станции.

Невозмутимой Китти показалось, будто стены приходской залы рушатся на её глазах.

Крепышка Элис вспомнила, что надо что-то сказать.

– И?…

– Всё воскресенье он проработал в своей будке и абсолютно уверен: мистер Годдинг на поезд не садился.

– Ваша директриса сегодня замечательно выглядит.

Глупышка Марта едва не подавилась пуншем. Тот оказался игристым, и пузырьки вдруг защипали ей нос. Доктор Снеллинг неудобств не испытал. Мужчины привыкли к крепким напиткам. Марту тут же осенило: неужели в пунш добавили спиртное?

Но это же церковный приём, такое недопустимо. Или допустимо? Марта снова пригубила напиток. На сей раз пузырьков она ожидала, и в целом впечатление осталось приятное. Почему-то захотелось хихикать. Доктор Снеллинг, между тем, опустошил бокал.

– С больными такое случается, – проговорил он. – Они на время оживляются. Под влиянием насущной потребности проявляются вдруг… Как бы это сказать… – Доктор освежил дырявую память очередным глотком пунша. – Энтузиазм. Энергия! Жизнь словно начинается заново. Возможно, причина в этом происшествии с её внуком. Ах нет. Племянником, верно?

– Джулиусом, – подсказала Марта.

Снеллинг просто отмахнулся.

– Я видел, как пациенты, уже стоящие одной ногой в могиле, внезапно воспревали духом, стоило самому младшему члену семейства схватить легчайший насморк. Ощущать себя нужным – волшебный стимул. Разумеется, есть и другие веские причины жить. Например, подчистую опустошить мошну.

Глупышка Марта сделала ещё глоток пунша. Как странно, что сначала он ей не понравился. Это же просто напиток богов. Боги! Грешно про них думать. Во-первых, они были язычниками, во-вторых, разгуливали почти нагишом. Но если им доводилось пить что-то вроде этого пунша, возможно, не такие уж они плохие…