Конец февраля складывался для коллектива ОКБ как непрерывная производственная феерия, знаменующая собой приближение чего-то особенного, небывалого. Тон в этой целеустремленности задавал Главный конструктор. Он поспевал всюду, хотя центром притяжения всего совершаемого действа оставался монтажно-испытательный корпус. В нем доводилось до ума важнейшее детище коллектива — корабль-спутник под человека. В массе находящихся на сборке людей Королев легко находил нужного для продолжения дела ответственного специалиста.

Дефект в системе ориентации оставался особенно чувствительным для Королева после декабрьской неудачи с Пчелкой и Мушкой. Опять, в который раз, отказал инфракрасный датчик местной вертикали. Прибор быстро заменили. К тому же Феоктистов напомнил Сергею Павловичу, что на корабле смонтирована запасная система ориентации и в пилотируемом полете подобная незадача вполне поправима. Чрезвычайных оснований для беспокойства не имелось. Но Главный конструктор был неумолим: «Все должно работать, как часы. Корабль ведь готовится под первого космонавта!»

Предложение Константина Петровича провести на другой день тест системы солнечной ориентации вывело Сергея Павловича, как он ни сдерживал себя, из равновесия:

— Зачем проводить какие-то сомнительные тесты? Надо отработать систему жизнеобеспечения до конца на Земле. В полет должен пойти корабль с работающей системой ориентации!

Королев замечал даже малейшие недочеты в конструкции корабля и принимал экстренные меры для их устранения. На глаза попалось отсутствие скобы, необходимой для тренировки пилота. Сергей Павлович подозвал ведущего инженера Шевелева, показал ему пальцем на циферблате часов цифру 9, а вслух четко сказал:

— Чтобы завтра, Владимир Сергеевич, к девяти ноль-ноль деталь была установлена по месту. Где ты ее достанешь, меня совершенно не касается… Договорились?

С конца шестидесятого поездки в Звездный перед отлетом на Байконур стали для Королева ритуальным мероприятием. Как и на исходе января, Сергей Павлович 1 марта снова навестил своих звездных подопечных. Общение с этими не унывающими целеустремленными молодыми людьми добавляло и ему много бодрости и оптимизма. Космонавты отвечали Главному конструктору тем же — вниманием и безмерной внутренней благодарностью за великое счастье работать на неведомом пока для других поприще.

Покидая Звездный, Сергей Павлович растроганно заявил окружившим его питомцам Центра подготовки:

— Вы — замечательный народ! С вами я готов в огонь и в воду, а не то что на космическую орбиту. Сегодня мне и самому удалось крепко подзарядиться вашим задором. А то ли еще будет, когда начнем летать, совершать регулярные рейсы!

Утром 3 марта Главный конструктор отправился на Байконур. Вместе с ним в самолете — необходимые на космодроме специалисты: Бушуев, Мишин, Ивановский, Феоктистов. В общем салоне его скромного Ил-14 расположилась киногруппа студии научно-популярных фильмов. Сразу после взлета перед киношниками предстал сам «ракетный бог» страны.

— Как самочувствие, товарищи киношники? — весело обратился Королев к знакомым специалистам киноцеха.

— Нормальное, — вразнобой ответили люди искусства, а оператор Суворов тут же поинтересовался: — Какая программа ждет нас на полигоне, Сергей Павлович?

Королев сразу стал на редкость серьезным. После небольшой паузы он ответил:

— Программа наших пусков на этот раз самая ответственная из всех, что были до сих пор.

— А сколько пусков всего намечено, Сергей Павлович?

— Два. Опять с собачками и манекеном. Все надо, товарищи, как следует снять на пленку. Это — история космонавтики.

— А когда нам доведется снимать первого человека-космонавта? — не отступал настойчивый Суворов.

— Скоро и человека будете снимать, Владимир… Вижу, не терпится? — Королев внимательно посмотрел на членов киногруппы и добавил: — Надо еще кое-что проверить.

— Машина очень серьезная. Страшновато ведь лететь на ней людям, Сергей Павлович? — вступил в разговор руководитель киногруппы Юрий Куприянов.

— Это только так кажется, что страшно, на первый взгляд, Юрий, — успокоил киношника Главный конструктор. — Но если немного потренировать тебя, то и ты вполне можешь полететь. На нашем корабле смогут летать все физически нормальные люди.

— Вы меня просто успокаиваете, — усомнился Куприянов.

— Не веришь, Юрий?.. Мы строим корабли в расчете не на суперменов. Вот пройдет немного времени, и я даю тебе слово, что хотя бы одного из группы обязательно прихвачу с собой на орбиту для космических съемок… Так что готовьтесь.

Заместители Главного конструктора — Бушуев, Мишин и Ивановский — уехали вместе с Сергеем Павловичем на легковушке. Феоктистову места в «Волге» не хватало, и он отправился на космодром в автобусе киногруппы. Когда транспорт двинулся в путь, оператор Филиппов обратился к ведущему конструктору ОКБ с вопросом: «Скажи, пожалуйста, Константин, как практически выбирают место для космодромов?»

Феоктистов оторвался от окна, и повернувшись в сторону Александра, ответил с юмором:

— Прежде всего, берется во внимание максимальная совокупность неудобств. Понимаешь, нужно найти такое место, куда, во-первых, не легко было бы добраться любым видом транспорта, начиная с самолета и кончая ишаком. Надо, во-вторых, чтобы местность была пустынной. Вблизи не должно быть колодцев, чтобы воду в цистернах требовалось подвозить издалека. Наконец, третье обязательное условие — это наличие песка. Причем его должно быть обязательно очень много.

— А зачем нужно очень много песка? — удивился Филиппов.

— Песка надо много для того, чтобы в случае ветреной погоды он висел в воздухе и в трех шагах ничего не было видно. Желательно, чтобы песок присутствовал в борще и в котлетах. Это надо для того, чтобы ты помнил — дома тебя ждет жена с вкусным обедом. Если найдено такое «идеальное место», то, значит, оно вполне подходит для космического полигона.

— За рубежом поступают таким же образом? — заинтересовался режиссер Косенко.

— А как же? — на полном серьезе подтвердил Феоктистов. — Свой главный космодром американцы построили на мысе Канаверал, у самого моря. Французы два своих космодрома построили в песках Сахары. Так что, дорогие коллеги, будьте довольны уже тем, что нам не приходится в течение нескольких суток добираться на полигон в Якутию или на Камчатку.

Прилетев на Байконур, Королев сразу же определился с датой старта — 9 марта. Вместе с собачкой Чернушкой в полет впервые отправлялся манекен человека. В его груди, животе и ногах были закреплены клетки с крысами, мышами, а также препараты с культурой ткани и микроорганизмов. На этот раз не создавались искусственные условия и для Чернушки. Собачка не имела отдельной герметической кабины с питанием, регенерационной установкой и индивидуальной вентиляцией. Она находилась в обычной клетке, помещенной на месте «космического гастронома» — шкафчика с продуктами питания для космонавта. Королев и Яздовский посчитали такое размещение Чернушки допустимым, поскольку ее полет планировался не на сутки, как у Белки и Стрелки, а всего на сто минут, на один виток вокруг Земли.