«Самая коренная» черта русского национального характера — способность усваивать всевозможные черты любого национального типа.[454] Из православия нельзя выводить ни все достоинства, ни все недостатки русской жизни.[455] И так далее — масса идей и их доказательств на почти 2000 страниц. Мы и сегодня вокруг этих идей ожесточенно спорим. Эти споры не абстрактны — тот или иной их исход составляет основу российской политики, нашего будущего.

Линия времени. Политик и журналист

Может ли академический ученый стать успешным политиком? Победителем? Интеллигент в полном смысле этого слова — управлять миром? Казалось бы, может. С начала 1900-х Павел Милюков, полностью отказавшись от карьеры ученого, пробирался к вершинам власти и к ноябрю — декабрю 1916 г. стал лидером Государственной Думы. В 1905 г. учреждал конституционно-демократическую партию («Партию народной свободы»), неизменно находясь в ее ЦК, был одним из ключевых ее идеологов и журналистов, председателем ЦК в 1915–1918 гг., депутатом III и IV Государственных дум, де-факто лидером фракции кадетов в Государственных думах всех созывов, руководителем парламентского большинства — блока партий в 1916 — начале 1917 гг., главредом кадетской газеты «Речь» (передовица за передовицей, речь за речью). Мотался по заграницам, встречаясь с официозами, с лидерами партий, читал лекции в Чикагском университете рядом с Томашем Масариком, будущим президентом Чехословакии, публиковал книгу за книгой, на русском, на английском — всё о России, всем — о России. Ленин? «Я виделся с ним в 1903 году в Лондоне в его убогой келье».[456]

Именно Милюков в ноябре 1916 г. в Государственной Думе произнес: «Во имя миллионов жертв и потоков пролитой крови, во имя достижения наших национальных интересов, во имя нашей ответственности перед всем народом, который нас сюда послал, мы будем бороться, пока не добьемся… настоящей ответственности правительства».[457] И еще он сказал — действующее правительство доверия не заслуживает. Эта речь разошлась в миллионах экземпляров, «дала отмашку» Февральской революции вместе с голодом и холодом в Петербурге.

Это была вершина политической карьеры Милюкова, лидера 100-тысячной либеральной партии (города, средний класс) — а потом, шаг за шагом, закат. Не стал премьером во Временном правительстве. Министр иностранных дел, в мае 1917 г. вынужденная отставка (твердость в «войне до победного конца»), поддержка в августе — сентябре Корнилова (спасение страны, твердая рука) и, наконец, метания в конце 1917-го между Петроградом, Крымом, Москвой и Доном, чтобы собрать хоть какую-то силу против большевиков. После Октября был выдан ордер на его арест. В 1918 г. — Киев, «за» немецкую оккупацию, «за» Скоропадского, за кого угодно, лишь бы сохранить российскую государственность без большевиков. Комитеты, заявления, речи, бессмысленность, и — эмиграция (Лондон — Париж, 1918).

Все кончено? Нет, конечно. Газета «Последние новости» в Париже (главред) + бурные общества эмигрантов + медленное, за 20 лет, движение к поддержке СССР как нового воплощения российской государственности. Книги, сотни текстов. Человек, который пытался влиять на нас до самого своего последнего дня в марте 1943 г., когда еще успел насладиться победой под Сталинградом.

И все же вопрос. Почему Милюков, сильный, обаятельный человек, политик, пользовавшийся громким успехом, интеллигентный «до мозга костей», в конце концов сам назвал себя неудачником? «Не боюсь, что в итоге моя роль окажется преувеличенной, потому что это — роль побежденного, и единственное мое оправдание в том, что я не ответственен за поражение, мной предвиденное».[458] Почему либералы (а кадеты — именно они) не смогли удержать власть в России? Почему российская интеллигенция не использовала свой шанс на политическую победу в 1917-м? И могла ли она вообще это сделать?

Что мешает интеллигенции удержать власть?

Ответ № 1. Схемы, мифы, жесткие представления о том, как все должно быть устроено — только так, а не иначе. Неизменность схем, даже если они плохо ложатся на действительность, подрывают ее. «Я вообще был склонен к схематизму и стройности построений».[459] У истории — «схематическое толкование», у исторического процесса — «философская схема».[460] Как сказал как-то П. Б. Струве, «если бы политика была шахматной игрой и люди были деревянными фигурками, П. Н. Милюков был бы гениальным политиком».[461]

Ответ № 2. Уверенность в том, что если дать народу правильные «институты», то жизнь наладится сама собой. Свобода, защита прав человека, всеобщее образование, широкий парламентаризм, ответственность властей, законность, честные суды, национальная автономия, открытые рынки. А дальше народ сам себя устроит к лучшему, к росту, развитию, состоятельности.

В 1917 г. в России — голод и холод в центрах, изнурительная война, миллионы погибших. Что сказано в программе кадетов (Милюков — лидер)? Равенство прав, свобода совести, слова, собраний, неприкосновенность личности, верховенство закона, независимость суда, демократическая парламентарная республика, широкое местное самоуправление, национальная автономия, всеобщее начальное образование, 8-часовой рабочий день, защита прав рабочих и т. п.

Война? До победного конца! Земля? Частное владение в пределах трудовой/предельной нормы (за счет отчуждаемых государственных и «частновладельческих» земель). Экономика? Упорядочение бюджета, снижение косвенных налогов, рост прямых прогрессивных, налог на наследство, таможенные пошлины — стимулы.[462]

Все это замечательно, но эта программа заведомо не могла соревноваться с простыми лозунгами большевиков, обращенными к желаниям народа.

Вот эти лозунги (сентябрь 1917 г.):[463]

Власть Советам! «Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Из власти вычеркивается представительство имущих, средних классов. Только «трудящиеся», власть — «нам»! Будет наша власть!

Мир народам! Немедленно предложить мир. Земля трудящимся! Конфискация помещичьих земель, передача их в заведование земельных комитетов. Борьба с голодом и разрухой! Национализация банков и важнейших отраслей. Взять под рабочий контроль производство и потребление в масштабе всего государства. Все будет наше! Борьба с контрреволюцией помещиков и капиталистов! Арестовать ее главарей (Милюкова, Гучкова и т. д.). Распустить контрреволюционные союзы (Госдуму). Закрыть контрреволюционные газеты. Советы должны взять власть. Иначе — «неизбежность самой острой гражданской войны между буржуазией и пролетариатом». «За нами верная победа, ибо народ совсем уже близок к отчаянию, а мы даем всему народу верный выход».[464]

В голод, холод и войну большевики обратились к самым простым инстинктам: не жди, бери себе, отними, возьми, отомсти. Наша земля, наши заводы, наши банки, наша власть. Не «их».

Такое не перебить правами человека и всеобщим начальным образованием. Не перепрыгнуть сложными формулами раздела земли. «Когда появились у наших врагов… слова-шибболеты,[465] зачаровавшие массы, и слова всё простые: мир, земля, право труда, классовая борьба, то нам нечего было им противопоставить. У нас отобрали наши слова: конституция, право, закон, для всех равный. Не было „конституции“, пришла „революция“; „революция“ была фактом, а „конституция“ — только