- Да не знаю я, ничего не знаю!.. - плаксивым тоном произнесла я.

Не знаю, права я или нет, но рассказывать про то, что Урфин Джюс, он же Корявый, мертвый лежит в недостроенном доме на городской окраине, мне почему-то не хотелось.

- Врет она все! - в сердцах заключил Лонг.

А Черномор молча сделал ему какой-то знак, смысл которого я поняла, когда Лонг вырвал из моих рук сумку и швырнул ее на стол.

Карлик пододвинул мою сумку к себе, аккуратно и неторопливо расстегнул "молнию", после чего высыпал из нее все содержимое. На стол полетели косметичка, ключи от квартиры, носовой платок и злосчастный желтый конверт с фотографиями. Я невольно зажмурилась и втянула голову в плечи, а Черномор взял в руки конверт, заглянул вовнутрь, усмехнулся и вытряхнул карточки, разложив их перед собой, как пасьянс. Сначала он разглядывал их без особенного интереса, а потом выбрал одну из фотографий, поднес ее к лицу и щелкнул пальцем по глянцевой поверхности:

- Смотри-ка, и эта здесь. Так вот откуда ветер дует!

Чтобы понять, какой "ветер" он имел в виду, я подалась вперед и немного скосила взгляд, но, к сожалению, так ничего и не рассмотрела.

- Ну и в какую игру ты играешь, милая? - снова почти добродушно поинтересовался карлик.

Странно, но этот его задушевный тон и ласковое обращение "милая" произвели на меня совершенно гнетущее впечатление, даже мурашки по коже пробежали, а во рту пересохло. В старых романах про такое писали: "В лицо ей дохнуло могильным холодом". Вот именно могильным, при том, что мне никто не угрожал, не наставлял на меня пистолета и не обещал расправиться. Я пыталась понять природу обуявшего меня почти животного страха, но не могла. Только теперь до меня мало-помалу начало доходить, что даже ради Тимура я не готова разделить участь Варфоломея, Урфина Джюса и Альбины. И не считайте меня эгоисткой или, не дай бог, трусихой, еще неизвестно, как бы вы повели себя в подобной ситуации. Словом, я внутренне приготовилась выложить все, что знала, ничего не утаивая, ибо мой внутренний голос настоятельно советовал мне не упрямиться.

А коротышка словно подслушал мои мысли, посетовав с фальшивым сочувствием:

- Эх, зря ты влезла в это дело, эх, зря...

Я была близка к тому, чтобы разрыдаться, так жалко мне себя стало.

- Ну так где же Корявый? - повторил свой вопрос карлик спокойно, без крика, но уж лучше бы он кричал, честное слово.

- Он... Он... - Я глубоко вздохнула. - Он... Его убили...

Глаза коротышки полезли из орбит.

- Чего ты плетешь? - заволновался он.

Я всхлипнула:

- Его убили, но я, честное слово, не знаю, кто это сделал... Я просто видела, видела его... Он лежит в недостроенном доме., там.., там... Не знаете, эти дома в районе Пионерских прудов?

- Ты не свистишь? - уточнил коротышка.

- Че.., честное слово... - Я сбивчиво рассказала, что именно я видела в недостроенной панельной девятиэтажке на западной окраине города, в районе Пионерских прудов, который, по идее, должен со временем стать фешенебельным, а пока больше напоминал лунную поверхность, а то и марсианскую.

В комнате воцарилась тишина, торжественная, как в ритуальном зале крематория. Черномор впал в прострацию, Лонг тяжело и прерывисто сопел за моей спиной. Без сомнения, мое сообщение потрясло их. Пока они привыкали к известию о смерти Урфина Джюса - Корявого, я тоже времени даром не теряла. Занимала себя содержательной беседой с собственным внутренним голосом, точнее говоря, испрашивала у него совета (больше-то не у кого), а он в ответ крыл меня последними словами. За все хорошее. За любовь, переходящую в одержимость, и любознательность, плавно перетекающую в полное безрассудство.

Тишину прервал коротышка.

- Это нужно проверить, - распорядился он, глядя на Лонга.

- А почему я? - задумчиво возразил тот.

- А у тебя есть другая кандидатура? - ответил вопросом на вопрос карлик.

Похоже, другой кандидатуры не нашлось, потому что Лонг уныло буркнул:

- А как я найду этот дом?

Чувствуется, перспектива поисков мертвого Урфина Джюса улыбалась этой тупой орясине не слишком заманчиво.

- Спросишь у кого-нибудь, - с издевкой бросил коротышка, - у прохожих поинтересуешься, не завалялся ли где-нибудь поблизости подходящий труп.

Шестое чувство подсказало мне, что черным юмором карлик маскировал свою растерянность, а может, даже и страх. Теперь-то я понимаю природу внезапно охватившего меня ужаса, он передался мне от Лонга и Черномора. Я боюсь их, а они кого-то еще. Точно, они боятся еще сильнее, чем я!

- Может, я возьму ее с собой? - выдавил из себя Лонг, кивнув в мою сторону. - Покажет, в каком доме...

- Ты уж лучше сразу в милицию обратись, - прошипел карлик Черномор, они тебе подсобят.

Бугай снова засопел, на этот раз обиженно:

- Но хоть тачку-то мне можно взять?

- Валяй, захвати с собой сотовый, если что, сразу звони, - милостиво разрешил коротышка, - только в темпе, - а потом перевел взгляд на меня. - А барышня побудет у нас до выяснения обстоятельств дела, как говорят некоторые.

Я нервно теребила край платья, перспектива застрять в клубе на неопределенное время осложняла мое и без того запутанное положение. Вот что значит заниматься частным сыском на самодеятельной основе, без должной квалификации и опыта Я не только не нашла Тимура и ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны череды непонятных убийств, я завязла в этой истории, как муха в варенье. И вот до чего я доигралась: коротышка посадит меня под замок, может, даже в какой-нибудь подвал с крысами и пауками, бр... Интересно, у них тут есть подвал? А вдруг - эта мысль заставила меня вздрогнуть - Тимур тоже у них? Тогда я согласна на крыс и пауков, только бы рядом с ним. А что, это было бы очень романтичное свидание.

- И где вы меня запрете? - вежливо поинтересовалась я.

- Да у нас здесь не застенки гестапо, слава богу, - пробормотал коротышка, не глядя в мою сторону. Он лихорадочно рылся в своем столе, что-то рассовывая по карманам. И вообще выглядел как министр Временного правительства за минуту до прихода матроса Железняка.

Кстати, очень скоро выяснилось, что насчет застенков гестапо, вернее, их отсутствия, Черномор не наврал: я оказалась запертой не в затхлом подвале с крысами, а в соседней комнате, той самой, в которой еще вчера меня скоропалительно готовили к выступлению "на ринге". "Изолировал" меня Лонг, и, прежде чем он ушел, я еще успела выяснить, что будет, если я заору.

- Лучше бы этого не делать, - посоветовал он в ответ и торопливо удалился, озабоченный и подавленный.

Оставшись наедине с замызганным туалетным столиком, засиженным мухами зеркалом, парикмахерским креслом и пластиковой ширмой, я приуныла. Что и говорить, обстоятельства складывались далеко не в мою пользу. Утром я с три короба наврала капитану Петракову только затем, чтобы распорядиться остатками сегодняшнего дня в своих тире Тимуровых интересах. И что теперь? Теперь я была заперта в четырех стенах на неопределенное время, и это еще в лучшем случае. Про худший лучше не думать, дабы, не паниковать. Пусть паникуют Лонг и Черномор. Кстати, дорого бы я дала, чтобы узнать, что именно их так взволновало.