изучением наречия соседей. Не всем, попросту, это было надо. Даже мужчина, чье прошлое мучило меня всю ночь, с удивлением смотрел на последних прибывших. Он прекрасно говорил на карвахальском, но выходцев из Обраксаса не понимал, и это его явно смущало. Сразу видно, привык все контролировать и если что-то идет не так, то он либо недоумевает, либо злится. И хотя после сегодняшней ночи я поняла, из-за чего он так плохо ко мне относится, неприязнь никуда не делась. Только появилась та самая пресловутая жалость. Чувство, в котором он точно не нуждался.

Заметив мой взгляд, черноглазый иномирец сморщился и сосредоточился на еде. Но отворачиваться не стал. Дождался, что я сама отвлекусь от него. Вот только как назло, свободное место оказалось ровно напротив него. А казалось бы, такой большой стол.

— Фиона, мы с Филиппом после завтрака поедем в данжармерию, помоги, пожалуйста, Кристине разобрать документы, — лорд Мельгар заговорщицки переглянулся с тетей.

Мне давали возможность подслушать допрос в спокойной обстановке. Моя неудачная идея с танцем заставила дядю продумать такую мелочь. Все-таки я не только Бернелл ди Фиоренци, но и сержант тайной королевской стражи. И приятно, когда родственники об этом помнят.

Брат, не обращая ни на что внимания, обсуждал свойства стихийных потоков с магистром Девером. Я задумчиво рассматривала Аякса, который с каждой минутой становился все подозрительнее, а Орм бросал на нас обоих сердитые взгляды. И все это под дружный гомон нашей разнообразной компании. Закончилось все внезапно. Как водится, пришел дворецкий.

— Лорд, прибыл глава Махетди, чтобы лично проводить вас в данжармерию.

— Какие почести, — усмехнулась я. Либо Есул хочет контролировать каждый шаг дяди на своей территории, либо его начальник заставил. Вряд ли этот шерп настолько гостеприимен.

— Хорошо, не будем заставлять главу ждать, — кивнул дядя, и они с Филиппом покинули столовую.

Еще через несколько минут, из-за стола поднялась тетя и выразительно на меня посмотрела.

— Думаю, и нам пора приступить к делам, — выдала я вслух, и поторопилась за ней.

Уже через несколько минут я устроилась одном из кресел-диванов дядиного кабинета, и вопросительно посмотрела на тетю.

— Мне, конечно, любопытно, о чем пойдет речь, — улыбнулась она. — Но, во-первых, Филу еще два разума в его голове доставят дискомфорт. А во-вторых, Рейнару и, правда, нужно помочь с бумагами. А ты всегда можешь поделиться увиденным, чтобы я в очередной раз порадовалась, что мои дети не пошли по этой дороге и выбрали себе более безопасное занятие.

— Я бы не сказала, что быть герцогом Мельгар безопасно, — вырвалось у меня, — ой, прости, пожалуйста!

— Нет, ты права. Но это было давно. И Бенджамин не его отец, он сильнее, сама знаешь почему. Да и у нынешнего короля нет того ущемленного мужского самолюбия, как было у его брата и предыдущего правителя. Он вполне рационален и доволен жизнью. А Алекс и вовсе работает преподавателем.

— Дети его обожают, он их кумир, — сказала я, и это было абсолютной правдой. Алекс умудрялся заряжать энтузиазмом всех вокруг, а малышня его слушала всегда чуть ли ни с открытым ртом. И задание выполнялись с невероятным усердием, каждый из учеников старался изо всех сил, лишь бы удостоиться похвалы моего кузена.

— Знаю, директор при каждой встрече мне об этом рассказывает. И добавляет, что этим Алекс пошел в меня. Намекает, что ждет меня в школе с распростертыми объятиями.

— А ты хотела бы снова там работать?

— Наверное, да. Но сначала нужно вернуться в Брейнвуд, — она зашелестела бумажками, через секунду уже погрузившись в мир политических и финансовых записей.

Я же откинулась в кресле и в тишине изучала потолок. Ровно до тех пор, пока кто-то тихонько не дотронулся до моего разума. Я закрыла глаза, для полного погружения и расслабилась.

— Мы пришли, — еле слышный шепот брата послышался в моей голове.

— А чего шепчешь? — хихикнула я, пытаясь оценить обстановку.

Дядя с Филом спускались по лестнице. Судя по чадящим факелам, на магии тут явно экономили. Впрочем, зачем осужденным на смерть преступникам свет? Ведь они не были добры к своим жертвам, с чего бы проявлять ту самую доброту к ним? Пугает только то, что не всегда в этом месте оказываются действительно виновные люди.

Грубо обтесанные ступеньки уходили далеко вниз, на редких площадках между пролетами выглядывали темные проемы коридоров, серый камень которых местами почернел и потрескался.

Наконец, впереди идущий Махетди остановился на третьей по счету площадке и поманил моих родных за собой. Короткий проход был тупиковым, он заканчивался всего одной дверью.

— Вы хотели поговорить со всеми или с некоторыми? — кисло улыбнулся оланец.

— Не думаю, что после ваших допросов готовы отвечать все, — дядя уверенно посмотрел ему в глаза.

Фил, не долго думая, подвесил в воздухе с десяток светляков, осветивших убогую обстановку допросной: деревянный стул с кожаными ремнями, потемневшими то ли от старости, то ли от пота, то ли от крови, стол перед ним и пару кресел рядом. Серый пол, серые стены и серый потолок довершали унылую картину.

— Нам не нужны простые матросы, — повернулся к главе данжармерии брат. — Если остались в живых старшие или боцман, ведите.

— Так они же правду не скажут, кто из них кто, каждый на другого кивает, что он главный, а я так, мелкая сошка, — пожал плечами Махетди.

— Вы держите их в одном месте или в разных? — Филиппу не нравился этот оланец так же как и мне, и он подозревал его в нечестности. Мне тоже казалось, что мужчина приведет либо первых попавшихся матросов, либо специально тех, кто точно ничего не знает.

— Нам нужно просканировать всех, — даже не сказала, а визуализировала я.

— Хотелось бы в разных, чтобы не сговорились, да свободных камер мало, — в это же время ответил данжарм с ключами, который плелся за ними весь путь.

— Тогда мы хотим посмотреть всех и сразу, — понял нашу мысль дядя.

Глава данжармов изменился в лице, Фил не стал лезть к нему в голову, прошелся лишь поверхностно по мыслям, и то, в этом сумбуре было столько грязи, что мне срочно захотелось помыться. Махетди костерил «неудачника Эфенера», у которого