Впервые Пушкин говорит уже не только от себя, а настойчиво употребляет местоимение «мы», выступая тем самым и от лица жены. Наталья Николаевна делает приписку к письму мужа:

«Любезный дедушка!

Имею счастие известить вас наконец о свадьбе моей и препоручаю мужа моего вашему милостивому расположению. С моей стороны чувства преданности, любви и почтения никогда не изменятся. Сердечно надеюсь, что вы по-прежнему остаетесь моим вернейшим благодетелем. При сем целую ручки ваши и честь имею пребывать навсегда покорная внучка

Наталья Пушкина».

Это первое известное нам письмо Натальи Николаевны, которое она подписывает фамилией Пушкина. Интересно, что Пушкин самым внимательным образом прочел эту маленькую приписку, сделав в ней три исправления. Во-первых, жена ошиблась, написав «с моей стороне» и Пушкин исправил на «стороны». Во-вторых, выражение «преданной любви» он исправил на «преданности, любви». И, наконец, перед «честь имею» приписал «целую ручки ваши».

Это было и первое письмо, написанное Пушкиным на бумаге Полотняного Завода с водяными знаками «АГ. 1830», то есть с инициалами адресата. Ею пользовались все в семействе Гончаровых, а со времени свадьбы и до конца жизни и Пушкин будет писать на гончаровской бумаге.

В другом, не дошедшем до нас письме Пушкин, уже на правах своего человека, даже рекомендует Афанасию Николаевичу Александра Юрьевича Поливанова в качестве жениха для его средней внучки Александры. В том же письме зашла речь и о нижегородской деревне Катунки, выделенной дедом для Натальи Николаевны. Судить об этом позволяет ответ Афанасия Николаевича от 9 апреля: «Сейчас получа письмо ваше, спешу вам на то своим ответом. Как я сказал, что нижегородское имение отдаю трем моим внукам, Катерине, Александре и Наталье, так и ныне подтверждаю тоже. — Паче ваш поверенный может иметь способ совершить сию крепость — с большим моим удовольствием соглашаюсь на то, прося вас покорнейше дать случай мне (чем скорей, тем лучше) видеться с ним и устроить сие дело к окончанию».

Афанасий Николаевич составляет «крепость», оставив пропуски для цифр, которые надлежало вписать:

«Лета 1830 Майя в… день Надворный Советник и Кавалер Афанасий Николаев сын Гончаров, сговорил я дочь сына моего Коллежскаго Ассесора Николая Афанасьева, а мою внуку девицу Наталью в замужество 10-го класса за Александра Сергеевича Пушкина, а в приданое за нею даю… недвижимого имения: находящегося в залоге, Императорскаго Воспитательнаго Дома Московского Опекунскаго Совета позволению онаго и переходом на нея девицу Наталью числющагося по ныне онаго Совета долга и всех обязанностей в платеже капитала и процентов из имения моего. Доставшегося мне по наследству после покойнаго родителя моего Николая Афанасьевича Гончарова, состоящаго Нижегородской губернии Балахнинскаго Уезда (в таких то деревнях писать имею по скольку душ) а всего по 7-ой ревизии… душ мужеска полу с женами и детьми их со внучатый приемными обоего пола; с наличными и беглыми; вновь рожденными и со всеми к ним принадлежностьми со всем их строением. С пожитками и со скотом с пашенною и непашенною земле, с лесами, иными по косами и всякими угодьями, сколько по писцовым и отказным книгам, по дачам, межеванью и по всяким крепостям и сделкам к вышеписанным деревням принадлежит и в моем при тех деревнях владении состоит, не оставляя и не исключая ничего, но все без остатку, каковому имению по совести объявляю цену… И имеет она Наталья право оным имением владеть, продавать и укреплять на общем праве владельцев, даже я не предоставляю себе права переменять или уничтожать сию запись и возвратить себе отданнаго ей внуке моей Наталье имения, а потому сия запись и навсегда да будет в запись».

Пушкин отсылает к Афанасию Николаевичу своего поверенного для переговоров по поводу судьбы заложенного имения и в очередном письме весьма по-деловому высказывает свое мнение относительно составленного документа: «Мне нельзя было принять доверенности одной, ибо чрез то долги и недоимки могли увеличиться. И имение могло быть наконец совершенно потеряно. Если вам угодно вместо 300 обещанных душ дать покаместь Наталье Николаевне доверенность на получение доходов с оных и заемное письмо, с условием, что при жизни Вашей оставалось оное заемное письмо недействительным — (Дай Бог, чтобы оно и долее оставалось таковым!). В таком случае вексель должен быть дан от крепостных дел, на столько сот тысяч рублей, сколько вы желаете дать душ крестьянских, чтобы при конкурсе кредиторов действительно достались бы 300 душ, а не в десятеро менее. Таковые векселя с таковым же условием вы безо всякого опасения могли бы дать и прочим вашим внукам, а доверенность на управление только в случае их замужества».

В результате всех этих переговоров появились проекты нужных Пушкину документов. Первый из них — доверенность (также с пропусками для чисел), которая тут же была подвергнута критике как неправомерная с юридической точки зрения (скорее всего, поверенным Пушкина, рукой которого на ней сделаны пометки):

«1831 года Майя… дня. Мы нижеподписавшиеся надворный советник и кавалер Афанасий Николаев сын Гончаров и из дворян 10-го класса Наталья Николаева Пушкина заключили сие условие:

1-е. Я Афанасий Гончаров занял у нее Натальи Пушкиной денег государственными ассигнациями 000 рублей, в чем и дал ей от крепостных дел заемное письмо, писанное и совершенное сего Майя дня в Медынском Уездном Суде сроком и т. д.

2-е. А я Пушкина, получа означенную доверенность во управление мое, его, Гончарова, имение, обязываюсь вышеизъясненное письмо при жизни его, Гончарова, ко взысканию никуда не представлять и никому не передавать, разве в таком токмо случае должна я представить, ежели какое государственное место вызывать будет его, Гончарова, кредиторов и т. д.

3-е. Есть ли означенной Гончаров, который дед мой родной, кончит жизнь его (чего Боже сохрани) прежде заплаты мне по описанному заемному письму денег, то я должна сие условие сохранить свято и нерушимо с сыном его, а моим отцом, коллежским ассессором Николаем Афонас. Гончаровым, который есть единственный после его наследник. — Вот тут преткновение, ибо он наследник, без него ничего, — ни вступает во владение, ни уничтожается опека, потому что дети его, при жизни его, не могут вступить во владение, чего я прежде не догадался».

Вся сделанная запись перечеркнута от первых до последних слов и внизу приписано: «Стало один конец — дать ей заемное письмо. А от ней подать в суд просьбу, что она при выдаче ее в замужество получила полное вознаграждение от вас и уже из имения вашего от наследников никакой части требовать не должна, а остается довольною вашим вознаграждением, а условие остается в двух только пунктах».

В конечном итоге появился на свет проект другого документа от имени Натальи Николаевны, который устраивал Пушкина:

«1831 года мая… дня я нижеподписавшаяся из дворян 10-го класса Наталья Николаева дочь Пушкина дала сей реверс Надворному Советнику Афонасью Николаевичу Гончарову в том, что по заемному письму данному мне им сего 1831 года мая… дня в занятых им у меня деньгах… руб. сроком на один год обязуюсь я Наталья Пушкина не токмо по истечении сего срока но даже до конца жизни его г. Гончарова в помянутой сумме денег, а также и на оную процентов нисколько не взыскивать, равно обязуюсь при жизни его г. Гончарова сие заемное письмо ни кому не передавать в противном же сему случае волен он г. Гончаров просить о поступлении со мной по законам и денег нисколько не платить. По кончине же г. Гончарова вольна я Пушкина сим обязательством его г. Гончарова расположить так как сама заблагорассудится».