Растерянность и испуг, стремление спрятать проявления болезни в одиночестве, физическое уродство – не самые подходящие спутники для дружбы и семьи. Тяжело осознавать это, еще тяжелее молчать, когда душа и ум переполняются словами. И все же надо стерпеть, нельзя заталкивать дорогого человека в свою неправильную жизнь, болезнь, ломать его судьбу. Как странно, что все так сложилось. Но у него еще есть время!

– Почему ты плачешь? – вдруг спросил Глеб.

Вики удивилась, поняла, что ее лицо влажное, капельки уже давно бегут по шее. Она сняла руки с широких плеч, стала вытирать щеки ладонями. Вопрос так и остался без ответа, хотя внутри себя девушка кричала: "Я плачу, потому что не хочу тебя забывать! Я плачу, потому что хочу остаться с тобой навсегда!"

Глеб сжал Викторию так, что ее пальчики застыли у бледных губ. Девушка судорожно вздохнула:

– Я больше не буду… не буду плакать, правда!

Это был непростой день. Вики было сложно в торговом центре, и потом в больнице она храбрилась, тайком крася губы бесцветной помадой. «Если вот сейчас отпустить ее, она глаз не сомкнет. Оля уже спит, и уж ей-то она ни в коем случае не захочет причинять неудобства. Так и просидит в этой одежде до утра!» – размышлял Глеб. Развернувшись, он пошел в спальню, посадил Викторию посередине кровати.

– Сиди здесь! Никуда не уходи!

Открыв дверь между комнатой и крыльцом, Глеб взял дорожную сумку и вернулся в спаленку. Бесшумно поставив ношу у кровати, он включил бра. Обстановка была скудна. В спальне едва умещалось ложе. На стене висело большое зеркало.

– Переоденься. Неудобно ведь в этом спать!

Вики неуверенно посмотрела на сумку.

– Я не буду подглядывать! – сказал Глеб, беря полотенце с кресла. – На улицу пойду, умываться.

Он спустился вниз, включил воду у бочки. Сняв футболку, Глеб почувствовал контраст: только что в его руках была тепленькая Вики, и тут ледяная вода. Он точно знал, что девушка переоденется очень быстро, а после достанет свои тюбики. У нее появился уникальный шанс сбросить копившееся напряжение, наконец, добраться до косметики.

Спешить не стоило, он открыл скрипучую дверь, ведущую на крыльцо минут через двадцать. Прислушался. В спаленке ударялись друг об друга пузырьки. Вики, заслышав шаги на лестнице, прятала свои сокровища. Сняв обувь, мужчина бесшумно пересек комнату, отодвинул занавеску.

Юбка и блузка были сменены на пижаму молочного цвета. Снятую одежду и косметичку девушка спешно складывала в сумку прямо с кровати. Он повернул голову в бок, с любопытством оценил задок обтянутый тканью.

Обернувшись, Вики сразу заметила отсутствие футболки и блеск в карих глазах. Она медленно села, поджала ноги к груди и вдруг упала на бок, словно изломанная кукла. Глеб криво улыбнулся, размеренно подошел к кровати, начал расстегивать ремень.

– Я пойду, пожалуй, спать! – на одном тоне, оторвав от фразы слово "спать", произнесла Вики.

Одна бровь Глеба ушла вверх.

– Оставайся! Ты в полной безопасности! – заверил он. Сняв неспешно джинсы, Глеб сел, забросил ноги на кровать, укрылся одеялом. Вики все так же лежала на боку.

– Ну? Почитать тебе?

Вики скосила взгляд к потолку, кивнула.

– Хорошо! Сейчас…

Глеб достал айфон, нашел книгу и полностью ушел в повествование. Он не смотрел на девушку. Через некоторое время почувствовал, что она осторожно полезла за косметичкой, краем глаза опять увидел задок и пяточки. "Хомяк полез за припасами!" – так бы он назвал эту сцену. Чтение не прекращалось, он делал вид, что не видит свою соседку. Ну вот, она уже сидит по-турецки на середине кровати, перебирает свои баночки, скляночки, маски, тени, тушь. Самое время идти в наступление. Глеб бросил руку с телефоном на кровать. И Вики замерла. Она встретилась с ним взглядом, после чего медленно спрятала тени в косметичку, потянулась за тушью.

– Раскрась меня!

– Как так? – настороженно спросила Виктория.

– Как актера, нарисуй что-нибудь страшное! Я же все-таки в аду побывал!

О-о-о, это был вызов, который Виктория приняла с удовольствием. Она минут десять выбирала средства для грима. Начала работать сбоку от Глеба, а потом села на его живот. В конце концов, вывалив на кровать содержимое всей косметички, девушка полностью ушла в чистое творчество. От усердия она перетаптывалась с голени на голень, приближалась к лицу Глеба, чтобы сделать штрих, и резко садилась обратно. Лицо мужчины было словно камень, зубы сжаты. Получался замечательный злой демон.

– Расслабься! Почти готово!

– Я бы с радостью! – ответил Глеб низким голосом.

Виктория замерла, часто заморгала, села и тут же подскочила. Он обхватил рукой ее запястья, предотвратив скоропалительный побег.

– Не отталкивай меня! – сказал Глеб, шумно вбирая воздух.

Виктория еще не ушла от привычного бытия, а он уже был поглощен страстью. Глеб решил не спешить, повернулся на бок, увлек за собой девушку. Осторожно стянув с ее бедер штаны, он зажал рукою ножки под коленями и посмотрел в высокое узкое зеркало с резной деревянной оправой. Прекрасные линии были словно прописаны на картине художника. Бежевый шелк туники спадал с бока на спину и чуть прикрывал поясницу. Белоснежные кружева создавали четкую текстуру. Он шел кончиками пальцев по шелковистой коже, и все внутри его замирало от благоговения перед совершенством. Вот лицо девушки чуть приподнялось на его плече, она задержала дыхание, приоткрыла ротик и осторожно тихо выдохнула. Блаженство для нее могло быть только в нежности.

Вики плакала этой ночью. Плакала и, сидя на пяточках, снимала тунику и белье с накладкой. Потом она закрыла глаза, отвернулась, почувствовала, как шершавые пальцы идут по белым дорожкам на уцелевшей груди к большому шраму. Глеб вел ладонью по животу и спине там, где проходили рваные шрамы, чувствовал, как серебристая кожа под его пальцами уходит вниз и возвращается обратно. Вытянув тонкие руки вперед, Вики устремилась к нему. Он подхватил ее, развел упругие бедра, прижал с силой к напряженному окаменевшему телу, к своей плоти. Запрокинув белокурую голову, Глеб захватил мягкие губы, слабый язычок и слезы. Этой ночью он не давал ей опомниться. Любовь была неспешной, тихой, приносила удовольствие взаимной ласкою, чувственностью. Долгие прелюдия и междометья привели разум Виктории в состояние опьянения. Она чувствовала, как ее тело стремится слиться с любимым, сердце трепещет от ласковых слов. Странное никогда не испытываемое ранее притяжение совмещалось с напряжением, возникающим в горле. Стоило звуку вырваться из рта на пике страсти, и ответный чувственный поцелуй приводил ее тело к бессилию. Она ласкала его очень осторожно дрожащими напряженными руками, смотрела на него с болью и любовью. И, это все было для него так необычно.