— Не имею понятия, — почти не слукавила я.

— А вот я думаю, что они здесь, — медленно проговорил Голубков, поднимаясь со стула.

— Ну, тогда и ищите их здесь, — пожала плечами я. — Я-то при чем тогда?

— Ты-то при чем?

Голубков повторил мой вопрос и слегка задумался. Похоже, этот вопрос с точки зрения логики поставил его в некий тупик. Но ему было важно сохранять психологическое преимущество в разговоре, подкрепленное покуда весьма серьезным преимуществом в виде заряженного пистолета. Поэтому он ответил, не обращая внимания на логику:

— А потому, что ты здесь сидишь. Вот поэтому ты и при чем.

В принципе, его ответ был неважен. На его стороне сейчас была сила.

— Ну, вообще-то, я думаю, что вам куда больше могла бы помочь вот эта дама, — я кивнула на неподвижную Заманихину, — но вы сами вырубили ее. Она хотя бы знала этого вашего Перфильева, я же вообще в этой истории ни при чем.

— Так, хватит мне вешать лапшу на уши, что она ни при чем, что она маленькая девочка, что она первый раз попала в дерьмо и так далее и тому подобное! — вдруг взорвался Голубков.

Он подскочил ко мне и, брызжа слюной и размахивая пистолетом, заорал:

— Давай быстрее гони деньги или говори, где они! Где?! Что вы здесь сидели, чего обсуждали, что говорили?

— Мы вообще ни о чем особенном не успели поговорить, — честно ответила я. — Вы ворвались сюда, когда мы собирались пить чай.

— Чай они пить собирались! — снова передразнил Голубков. — Сидит и врет мне, прямо нагло в рожу врет!

«Вот это точно, у тебя действительно рожа, более точного определения и подобрать сложно!» — усмехнулась про себя я.

Однако было не до шуток. Голубков был на взводе, и бог знает, куда могла повести его нездоровая психика. Он уже стоял почти вплотную и кричал прямо мне в лицо. Я уже откровенно побаивалась, что у Голубкова начинается приступ буйства, примерно такой, как настиг его в квартире Анжелы Байкаловой, вызвавшей в результате психиатрическую бригаду. У меня же такой возможности не было. Я не могла дотянуться до своего мобильника, а если бы даже и могла, это ни к чему бы не привело: пока сюда приедет Мельников, даже если он будет мчаться на всех парусах, этот псих успеет пристрелить нас с Натальей несколько раз.

«Уж совсем было бы обидно погибнуть от рук психопата», — мелькнула у меня невеселая мысль.

А Голубков терял контроль над собой прямо на глазах. Взгляд его стал совершенно безумным, руки начали дрожать, пистолет плясал в руках, и я боялась, что Голубков непроизвольно нажмет на курок, я ждала этого в любую секунду, уже готовая схватить обезумевшего Голубкова за руку и попытаться выхватить пистолет. Голубков же продолжал что-то кричать, что-то уже совершенно бессмысленное, я и не вслушивалась даже в его слова, которые он проговаривал взахлеб, проглатывая концы. Тут Голубков поднял пистолет и затряс им перед моим носом. И тут я резко выбросила вперед правую руку, пытаясь ухватить ствол, но Голубков неожиданно отшатнулся и громко заорал. Глаза его стали еще шире.

Не ожидая такого, я отпрянула, наблюдая за реакцией Голубкова. А тот вдруг, не поворачиваясь, отвел руку назад и нажал на курок… Выстрел прозвучал негромко, как сухой щелчок. Затем Голубков разжал пальцы и схватился за руку. Я видела, как из нее вытекает кровь. Злосчастный пистолет грохнулся на пол, прямо к моим ногам, я тут же отшвырнула его ногой подальше и, молниеносно рванув «молнию» на своей сумке, выхватила свой пистолет, направив его в голову Голубкова. И только после этого я подняла глаза на дверной проем. Там, с дымящимся пистолетом в правой руке и прижимая к груди левую, медленно оседала на пол Настя Капрянская. На ее светлом пальто расплывалось кровавое пятно.

У меня в голове зашумело, закружилось так, словно туда влетел целый рой жужжащих пчел. Потом я перевела взгляд на пистолет в руках Насти.

— Не бойтесь, — едва слышно прошептала она, опуская пистолет. — Он мне больше не пригодится.

Голубков стонал, держась за окровавленную руку. Лицо его постепенно начинало бледнеть, а лужица крови на полу кухни Натальи Заманихиной становилась все больше.

Я, слегка растерявшись от обилия лежавших на полу бесчувственных окровавленных тел и не зная, к кому первому бросаться оказывать помощь, прижала руки к вискам и подержала пару секунд. Затем быстро достала мобильный и, набрав номер Мельникова, сказала:

— На Крайнюю, 14, группу, быстро! И «Скорую помощь»!

После чего кинулась к Насте и схватила ее за руку, нащупывая пульс…

— Таня, Таня! — надрывался в невыключенном мобильнике Мельников.

— Скорее, Андрей, — устало проговорила я в трубку. — Все подробности на месте.

Пульс был, правда, очень слабый. Лицо Насти начинало бледнеть, взгляд туманился. Она уже ничего не говорила — сознание покинуло ее. Я рванула ее пальто, крупные красивые пуговицы посыпались по полу. Голубков ранил девушку в левую сторону груди, выстрел пришелся почти в самое сердце…

Все, что я пока могла сделать, это попытаться перевязать рану. Для этого мне пришлось похозяйничать в доме Натальи Заманихиной — я полезла в шкаф и достала оттуда какую-то простыню, которая как раз сгодилась для перевязки. Больше я ничем не могла помочь Насте, оставалось только дожидаться приезда «Скорой».

Вторым делом я решила на всякий случай связать Голубкова, который тихонько стонал, скорчившись на полу и не проявляя активности. Нейтрализованный псих был привязан его же веревкой к стулу в углу кухни. Руку я ему все-таки перевязала лоскутом той же простыни. Приступ буйства и агрессии у него, кажется, прошел и сменился теперь общей вялостью. Во всяком случае, он больше не кричал, слюной не брызгал, а довольно покорно позволил связать себя и теперь, тихо поскуливая, сидел на стуле.

После этого я занялась Натальей. К счастью, ничего страшного с ней не произошло, и уже минуты через три она сидела на стуле с налитой наконец моей заботливой рукой чашкой чая и покачивала перевязанной головой, глядя на связанного Голубкова. На Настю Наталья вообще старалась не смотреть, постоянно отводя глаза, в которых застыл ужас.

— Не волнуйтесь, сейчас приедет милиция и «Скорая», — попыталась я, как могла, успокоить хозяйку.

— Кто это? — разлепила губы Наталья. — Кто эти люди?

— Я потом вам все объясню. Извините, ради бога, что все так получилось, я и представить себе не могла, что мы соберемся в одно время в одном месте.

— Господи… — крестясь, шептала Наталья. — У меня дома люди с пистолетами, трупы…

— Ну, трупов пока нет, — не совсем удачно выразилась я. — Главное, не волнуйтесь, вам больше ничто не угрожает.

Наталья собиралась сказать что-то еще, но со стороны улицы послышался шум подъезжающих машин. Спустя несколько секунд во двор ворвались несколько бойцов с автоматами, за ними следовал капитан Коротков. Подполковник Мельников, замыкавший процессию, выглядел очень встревоженным. Следом подъехала и машина «Скорой помощи».