То, что «Мюнхенский сговор» стал после войны считаться каноническим «шагом к развязыванию Второй мировой войны», – это уже изыски агитпропа победителей, которому очень нужно было, во-первых, сделать Третий рейх виновным во всех ужасах и бедствиях войны, а во-вторых, подлинных победителей оного Третьего рейха следовало оперативно переодеть в снежно-белые одежды ангелов во плоти, отодвинув в сторону довоенных политиков Франции и Англии, стремившихся избежать этой самой войны. Ничего особо безнравственного и слишком уж циничного в деяниях оного агитпропа, конечно, нет – поелику Мировая Демократия вышла из Второй мировой победителем, то и кроить предвоенную историю по ее лекалам никто ей запретить не мог. Дело житейское…

Но для того, чтобы понять, отчего Гитлеру так легко и непринужденно удалось не только вернуть в октябре 38-го года в лоно нации немцев Судет, но и в марте тридцать девятого без единого выстрела ликвидировать независимость их прежнего владельца, Чехословацкой республики, – необходимо оглянуться на историю создания этого государства. Ибо любой дефект кроны дерева всегда кроется в его корнях…

* * *

Как известно, средневековая независимая Чехия (со всеми ее королями – Пшемыслами, Вацлавами и Карлами) утратила свой суверенитет и перешла под руку австрийских Габсбургов в самом начале Тридцатилетней войны, после битвы у Белой горы в 1620 году – на 300 лет сделавшись частью Австрии; впрочем, и до этого территория Чехии входила в западноевропейское политическое пространство – достаточно сказать, что один из ее королей, Ян I Люксембург, погиб в знаменитой битве при Кресси в 1346 году (во время франко-английской Столетней войны), сражаясь на стороне французов. Словакии же, как суверенного государства словацкого народа, вообще никогда не существовало – эта территория с конца IX века была частью Венгерского королевства, и как часть этого королевства она вошла в состав Австрии – чтобы затем, вместе с ним же, в 1867 году получить автономию (государство официально стало называться Австро-Венгрия).

Прошу заметить – чехи и словаки никогда до первой четверти ХХ века НЕ ЖИЛИ В ЕДИНОМ ГОСУДАРСТВЕ. Более того, несмотря на официальную доктрину «чехословакизма», принятую на вооружение в начале прошлого века идеологами чешской независимости, факт остается фактом – чехи и словаки суть ДВА РАЗНЫХ СЛАВЯНСКИХ НАРОДА – несмотря на то что их языки имеют много общего.

Увлекательную и познавательную историю чешского и словацкого «национальных возрождений» XVIII–XIX веков мы пропустим – желающие могут ознакомиться с трудами «будителей» в специальной литературе. Отметим лишь, что к началу ХХ века словаки и чехи благодаря своим писателям и просветителям (в числе коих необходимо назвать Ф. Палацкого, П. Шафарика, Я. Коллара, создателя словацкого литературного языка Людовита Штура) уже четко осознавали себя самостоятельными и самобытными НАРОДАМИ – причем народами славянскими, радикально несхожими с немцами и венграми, представляющими в Дунайской монархии Габсбургов правящие нации. И зерна пропаганды «восстановления чешской независимости», щедро разбрасываемые честолюбивыми политиками соответствующей национальности накануне Первой мировой войны, легли на благодатную почву…

Милан Штефаник

Ничего поэтому нет удивительного в том, что многие чехи, не желая сражаться за интересы Австрии в начавшейся всеевропейской «мясорубке», сдавались в плен – иногда целыми полками, под медь полковых оркестров и с развевающимися знаменами. Также ничего удивительного нет в том, что политические руководители Антанты благосклонно встретили рождение Чехословацкого национального совета, созданного в разгар войны Томашем Масариком, Эвардом Бенешем и Миланом Штефаником в Париже – куда оные политические деятели Австро-Венгрии благоразумно свинтили накануне и в первые месяцы войны, благо французы встретили их с распростертыми объятьями (принцип «Разделяй и властвуй» ведь не вчера придуман!). Масарик со товарищи решительно поставили на Францию – благо профессор, будучи масоном, повсечасно встречал со стороны своих единомышленников во французском правительстве благосклонное участие. Русофильских же чешских политиков, не бывших столь дальновидными (и посему оставшимися на родине) – Карела Крамаржа и Алоиса Рашина, – австрийская полиция, несмотря на их депутатскую неприкосновенность, арестовала, а австрийский суд приговорил на всякий случай к смертной казни; кстати, этой же участи не избежали и коллеги Бенеша по антиавстрийскому «подполью», организованному им перед эмиграцией, – Вацлав Клофач, профессора Гербен и Шайнер. И пока Масарик на пару с Бенешем окучивал западноевропейских и американских политиков на предмет разного рода послевоенных льгот и преференций «угнетенному чешскому народу», австрийская полиция старательно расчищала для этой «сладкой парочки» политическое поле на родине.

* * *

28 октября 1918 года случилось неизбежное – министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Андрашши объявил о намерении своего государства сложить оружие и начать переговоры о перемирии. В этот же день Чехословацкий национальный совет (к тому времени уже признанный Францией, Италией и Великобританией и имевший в своих руках – чисто номинально, разумеется – вооруженную силу в лице «чехословацких легионов») объявил о независимости Чехословакии, а 30 октября Словацкий национальный совет заявил об отделении Словакии от Венгрии. Понятно, что оба эти «Совета» были мутными лавочками из случайных людей, которых никто никогда не выбирал, но в момент крушения старого мира десяток ловких авантюристов могут при наличии определенной воли, беспредельной наглости и безграничного честолюбия свернуть горы – история Февральской революции тому наглядный пример. К тому же эти люди яростно махали перед толпой бумагами о признании их конторы со стороны Антанты – что, в общем-то, и было на тот момент подлинным ярлыком на княжение в де-факто ставших бесхозными австрийских владениях.

Президент Чехословакии Томаш Масарик

Как и в случае с Россией, главные мятежники и ниспровергатели «австрийского гнета» – Масарик и Бенеш – прибыли в Прагу уже после произошедшего низложения Габсбургов, что, впрочем, ничуть не помешало им по-хозяйски занять кабинеты в Граде. Масарик объявил себя президентом, Бенеш – министром иностранных дел. Поскольку за спинами этих людей маячили штыки Антанты – шансы всех остальных претендентов на главное кресло в Пражском Граде автоматически уменьшались до нуля. Официально Томаш Гарриг Масарик возглавил Чехословакию только 29 февраля 1920 года, но это уже не имело никакого значения. Имело значение лишь то, что тщанием его и его министра иностранных дел Эдварда Бенеша на Версальской мирной конференции были официально закреплены и утверждены границы Чехословакии – именно те границы, которые через двадцать лет станут причиной ее гибели…